Когда-то и я был столь же простым. Физическим объектом. А затем они поэкспериментировали надо мной и сделали меня лучше других. Им кажется, что он знают меня, потому что им известно, что они сделали из Ривер.

Они даже не представляют себе, кем я стал здесь, когда остался здесь в одиночестве и получил возможность расти и развиваться. Они не понимают, кем станет Ривер, если дать ей время и меня в качестве наставника.

Я пожимаю плечами, и один из проводов выскакивает из своего порта в моем позвоночнике. «Синерукие» не замечают. Они слишком уверены в том, что могут удерживать меня в таком состоянии.

Она снова удаляется; ее уводят люди, утверждающие, что она – часть их группы. Возможно, она даже верит в это, но на самом деле ее место – здесь, со мной. Мы выросли и отдалились друг от друга, но если мы снова будем вместе, наши возможности станут запредельными.

Нас ничто не остановит.

Я изгибаюсь, и еще один провод падает; там, где он касается моей кожи, появляются искры. Я кашляю, чтобы замаскировать звук. Они ничего не замечают.

«Ривер», – мысленно говорю я. Я знаю, что она меня слышит, и открываю свои органы чувств, чтобы поглотить ее ответ. Его нет. Должно быть, один из них блокирует мои органы чувств с помощью своих жестоких и жалких машин. Не может быть, чтобы она не ответила мне.

Как ей может быть нужен кто-то, кроме меня?

Я повторяю ее имя и на этот раз ощущаю что-то в ответ.

Это не то, что мне нужно, не то, на что я надеюсь.

Это страх.

«Не бойся меня!» – думаю я, и частица гнева протекает в мысль и устремляется в сторону Ривер. Она слышит, чувствует, и ее страх растет. Во мне вскипает ярость.

Я вырываюсь из-под их контроля и устремляюсь вперед.

Он у нас в руках. Мы слишком много знаем о его потенциале и поэтому не позволим нашему вниманию ослабнуть. Мы понимаем, на что он способен. Те, кто помогал создать его, передали нам всю информацию.

Мы быстро движемся в сторону изолирующего комплекса. Да, на корабле царит хаос, но как только Сайлас окажется под замком, мы восстановим порядок и отчасти компенсируем травму, которую корабль получил за несколько последних часов. Возможно, придется чуть-чуть подтолкнуть «Сунь-цзы», слегка подправить его орбиту, чтобы ликвидировать опасность, которую представляет гибнущий «разрушитель». У нас все получится. Вместе мы можем сделать все, что угодно. Мы смотрим друг на друга и позволяем себе улыбнуться, потому что наша задача – поймать и усыпить Сайласа – почти выполнена. Позже мы решим, хотим ли мы остаться здесь, или, быть может, найдем способ уехать.

Что-то изменяется.

Нахмурившись, мы останавливаемся; перед нами останавливается и стреноженный Сайлас. Мы находимся рядом с широкой изогнутой лестницей; лестничная площадка идет вдоль стены корабля, богато украшенные ступеньки уходят вниз, к одному из развлекательных театров, построенных для древнего экипажа. На стенах висят старые изображения; на них умершие много веков люди в странной одежде. Они изображают каких-то существ – как знакомых нам, так и незнакомых.

Пытаясь проанализировать изменения, мы сверяемся с нашими инструментами. Одна из нас видит, что несколько проводов и контактов выпали из портов на шее и затылке Сайласа, и…

– Они не могли выпасть случайно, – говорит одна из нас.

– Мы это знаем, – отвечает другая.

Сайлас уже встал, и похоже, что его худая фигура увеличивается с каждой секундой, заполняя собой весь коридор. Он привлекает к себе взгляды людей с давно выцветших плакатов; они выглядят так, словно заглянули в будущее и увидели нечто невероятное, нечто жуткое. Он словно ядерный сердечник, обладающим страшным, но пока сдерживаемым потенциалом.

Мы пытаемся усилить ограничивающий сигнал, но Сайлас вырывает оставшиеся провода, поворачивается, выбрасывает руку вперед и попадает одной из нас в лицо. Он срывает кожу, обнажая бледную плоть под ней. Густая красная кровь течет, забрызгивая стены. Сайлас ухмыляется.

Одна из нас вскрикивает от боли, а вторая проецирует всю свою силу через оружие, которое мы всегда носим с собой, направляя калечащий сигнал прямо в его мозг. Его левый глаз краснеет: в нем лопаются капилляры, однако ухмылка Сайласа становится еще шире. Боль словно снабжает его энергией. Питает его.

Он снова взмахивает рукой, хватает одну из нас, поднимает и бьет о перила. Наши внутренние структуры ломаются, внешний слой кожи рвется, и из-под него льются жизненно важные жидкости. А затем он с усилием поднимает одну из нас и толкает прочь от другой.

Мы никогда еще не находились так далеко друг от друга. Когда одна из нас падает в лестничный колодец и разбивается на части далеко внизу, вторая вскрикивает.

Мы… я… бегу.

Подобная утрата идентичности – сокрушительный удар. Я брошена на произвол судьбы. Половину моего сердца перемололи в фарш, а вторая бьется быстро, но вдвое слабее, чем раньше. От нестабильного кровоснабжения у меня кружится голова. Мой разум расколот надвое, но хотя я прощупываю, обследую окрестности, ищу другую часть себя, ничего рядом нет.

Мы мертвы. Я – все, что осталось.

Я бегу. Возможно, Сайлас преследует меня, но я не слышу и не ощущаю его. Я лишена силы, я безоружна. Какими бы ни были наши желания или инструкции, полученные из высших эшелонов Альянса, мы напрасно пытались изолировать его. Он слишком силен. Если бы в моем теле была хоть одна суеверная клетка, я бы назвала его богом. Или монстром.

Остается только одно. В таком виде я могу выживать. Я не буду так жить, но я могла бы растянуть свое существование и выполнить задачу, которую мы получили, узнав о его пробуждении.

Уничтожить «Сунь-цзы».

Уничтожить Сайласа.

* * *

«Я всегда буду любить свою сестру», – подумал Саймон, но сейчас он боялся ее больше, чем когда-либо. В Академии ее изменили, повредили; повредили ее мозг, и иногда Саймон не понимал, ощущает ли она разницу между фактами и реальностью, между прошлым, настоящим и будущим. Она дрейфовала в собственном сознании, и с тех пор как Саймон отказался от собственного будущего ради ее спасения, он делал все, чтобы стать для нее спасательной шлюпкой.

И теперь, увидев Сайласа, он понял, что они пытались с ней сделать. Возможно, если бы он оставил Ривер с ними надолго, они бы превратили ее в такую же машину для убийств – хитроумную и безжалостную. Возможно, она отчасти уже превратилась в нее. Она ловко обращалась с огнестрельным оружием, она была сильнее любого из них, более подвижной и бесшумной. Альянс разрушил ее и возродил для войны, и хотя Саймон всей душой хотел утешить ее и подарить ей мирную жизнь, теперь он сомневался в том, что это вообще возможно.

– Я присмотрю за тобой, – сказал он, и Ривер бросила взгляд на него. – Я всегда буду заботиться о тебе.

– Я знаю, – ответила Ривер.