– Никаких резких движений! Хочешь, чтобы швы разошлись? – Но Рем отверг ее помощь и спрыгнул со стола, хватаясь за бок. – Идиот, я же предупредила! – ринулась к нему, намереваясь осмотреть.

– Ты медсестра и диктатор в одном лице? – не к месту язвил Рем.

Алу же защищалась как привыкла: кусала в ответ.

– Если будешь продолжать в том же духе, я стану твоим палачом.

– Как страшно, – усмехнулся, не воспринимая угрозы хрупкой девочки всерьез. – Где еще то обезболивающее? – огляделся вокруг.

Алу поставила перед ним виски:

– Не советую злоупотреблять: алкоголь, как антикоагулянт, снижает свертываемость крови и…

– Остановись, – перебил ее Рем. – От твоих лекций у меня еще и голова разболится.

Рем был груб и несправедлив. Его агрессивность вполне вероятно вызвана состоянием шока после ранения, но это не оправдание нападкам на Алу. Она не заслужила такого обращения.

– Не веди себя как свинья, Рем, – вступилась за нее, – просто поблагодари.

Он повертел в руках бутылку с виноватым видом и, явно нехотя, выдавил из себя:

– Благодарю, Аминар, – почтенно склонив голову.

Алу в тот же ми преобразилась: из нескладной девчонки, что непрестанно грызется со старшим братом и чуть ли не на побегушках у всех, она превратилась в высокородную особу, что способна повелевать человеческими жизнями. Но казалось, эта роль ей претила, она словно чувствовала себя не в своей шкуре.

– Рада была помочь, – сухо вымолвила. – И мы не в Кариаре, называй меня просто Алу, – постепенно становилась прежней затравленной девочкой. – Перед лицом войны мы все равны.

Знала, что последняя фраза принадлежит не ей. Могла отчетливо представить, до малейших интонаций, как ее произносит Дан.

– Что здесь происходит? – внезапно его голос прокатился по комнате. Невозмутимый тон заставив всех оторопеть.

Пока я собиралась с мыслями и подбирала нужные слова, Дан вплотную подошел к Рему. Задержал взгляд на заклеенным пластырем боку, потом перевел на лицо. Во всех смыслах этого слова смотрел сверху вниз, хотя Рем не уступал ростом. Не сомневалась, что Дан узнал его, но в этот раз не стал опускаться до ребяческих разборок.

– Харп? – лишь поинтересовался.

– Да, – скрипя зубами, ответил Рем.

– Уничтожил? – продолжал Дан беспристрастный допрос.

– Только ранил, – Рем будто боролся с собой, каждое слово давалось с трудом.

Дан взглянул на меня, бегло изучая мое тело на наличие признаков травм или ранений. Убедившись, что я невредима, изрек уничижительное:

– Главное, ее отстоял, – сделал шаг назад. Напряжение в комнате чуть спало. Мы с Алу переглянулись, переводя дыхание. – Можешь остаться, – Дан вынес вердикт.

– Спасибо, но я не нуждаюсь в приюте, – воспротивился Рем.

Но Дан не желал получать отказ на свое щедрое предложение.

– Я велел остаться, – взмахнул рукой, проделал замысловатый пас пальцами, точно такой же, каким некогда мой отец вырубил меня, и Рем поник, потеряв сознание. Из ниоткуда возник Энтал и подхватил парня.

– Нельзя было поговорить по-человечески? – разозлилась я. Его стремление довлеть над всеми и всё контролировать порой переходила границы. Границы человечности.

– Мы не люди, Мир-Рия, – надменно поправил меня.

Я могла привести ему множество аргументов, чтобы возразить, но все они резкие, едкие уколы. А я не хотела делать Дану больно. Промолчав, я прошла мимо него.

Поднялась в спальню Дана – единственное место в доме, где я точно знала, что отыщу ванную. Кровь на руках высохла и неприятной коркой стягивала кожу.

Несчетное количество раз намыливала руки и смывала под краном. Старательно вытирала полотенцем до боли и красноты. Казалось, что чужая кровь въелась в кожу. Как кровавая метка.

Сердито отбросила полотенце и взглянула в зеркало перед собой. В отражении за своей спиной увидела Дана. Не слышала шагов, не почувствовала имирта. Такая непозволительная рассеянность в будущем может стоить мне жизни. Или жизни близких. Не нравилось, что я начинала воспринимать смерть, как нечто повседневное. Но теперь такова моя реальность.

– Это был не харп, – продолжала смотреть на отражение Дана. Заметила заинтересованность, но не более. Он не верил, что я в состоянии отличить харпа от живого человека. – Он сказал, что его зовут Идир, – выложила все факты.

Дан напрягся, по лицу пробежала тень сомнения:

– Ты уверена?

– Уверена ровно настолько, насколько ему можно верить, – а я понятия не имела, стоит ли доверять незнакомцу, которому известны обо мне мельчайшие подробности. – Кто он? – повернулась к Дану, чтобы видеть его лицо. В очередной раз озвучила вопрос, на который никак не могла получить ответ. Все оказывались говорить, никто не хотел признаваться. В чем-то отвратительном, раз это их знакомство такая тайна за семью печатями.

– Он из хадитов, – пояснял совершенно не интересующие меня детали, – народности, что живет в северной части Кариара – Апне.

– Наплевать на его происхождение, скажи, что ему нужно.

Дан в привычной манере игнорировал нежелательные расспросы.

– Поживешь здесь какое-то время, – бескомпромиссно объявил.

Злило, что он замалчивает столь важные вещи. Неужели после всего я не заслужила правды?

– Почему он ищет тебя? – давила, не собираясь сдаваться.

– Видимо, чтобы отомстить, – наконец получила хотя бы один вразумительный ответ.

– И за что он мстит, Дан? – тянул из него каждое слово.

– Он считает, что я пытался убить его.

Я устало закрыла глаза. Уверена, это лишь вершина айсберга, и если капнуть поглубже, откроются еще более ужасающие моменты из жизни Дана. Не хотела слышать о кровавых расправах, отрезанных головах и неудержимой жажде мести.

– Не думай об этом, – Дан осторожно дотронулся до моей щеки, будто неуверенный, что я позволю прикоснуться к себе. – Я обо всем позабочусь, – ладонь скользнула на затылок, утопая пальцами в моих волосах. – Но тебе придется остаться, – горячие губы накрыли мои. – Если ты будешь далеко, я не смогу защитить тебя, – упорствовал, уговаривая меня поцелуями.

– А кто защитит тебя? – вскинула взгляд. Мне стало по-настоящему страшно: я не могу потерять Дана.

Самое отвратительное, что я абсолютно беспомощна.

– Ты что, уже подох там? – передо мной потрепанные временем и несметным количеством сражений ботинки. С точностью могу сказать кому принадлежит каждое кровавое пятно, что жутким рисунком расползлись по старой потертой коже. Всех их уже нет в живых. Идир опытный боец. А еще он жесток. Он всегда добивает. Оставлять в живых – значит наживать себе новых врагов.