Покинув штурманский мостик, Нада прошел в узел связи.

— Доставить гражданку Морианна на мостик.

Капитан намеренно отказывался обращаться к ней с добавлением отвратительного, как он считал, титула высшей знати, которой давно не существовало. Достаточно того, что он вынужден без конца говорить «да, милорд», «нет, милорд». Иногда это слово застревало у него в горле. Произнося его, он каждый раз испытывал неприятный привкус во рту.

Центурион вручил послание. Прочтя его, Нада вернулся на мостик.

— Мы только что получили донесение, милорд. Обнаружен «Ятаган».

— Где?

— На Вэнджелисе, милорд. Он входит в состав сил наемников под командованием некоего… — Нада заглянул в наскоро написанное донесение, — Джона Дикстера, так называемого генерала на службе мятежника Марека. Как вы и предполагали, милорд, правительство отдало приказ совершить бомбовый удар по эскадрилье космолетов наемников, действующих в настоящее время в этом районе. «Ятаган» покинул планету и был замечен одним частным лицом, сообщившим нам об этом из личных побуждений. Мы не смогли установить его имени.

— Это неважно. — Саган знал имя — Снага Оме, адонианец. Правители олигархии были не единственными на Вэнджелисе, кто получал приказы от Командующего. — Наблюдение подтверждено?

— Да, милорд. Пилот бомбардировщика прислал подтверждение. Космолет взлетел и переместился на новый космодром. Пилот держался в отдалении, как вы приказывали, милорд, и у Туски не возникло никаких подозрений.

— Это вы надеетесь, что он ничего не заметил. Выношу вам благодарность, капитан.

Характерно, что Саган ни словом не обмолвился о том, кто именно послал свою «собаку» по верному следу. Развернувшись, он направился к трапу.

— Но милорд! — окликнул его Нада. — А как же ваш приказ?

— Приказ, капитан? Вы получили его. Мой приказ остается в силе.

— Я имею в виду не это, милорд. Приказ оставаться на нынешней позиции выполняется. Я имею в виду приказ о дезертире по имени Туска. Не следует ли мне послать команду для его ареста, милорд?

— Вы что, оглохли, капитан? Мой приказ остается в силе. И вам не следует ничего делать. А главное — не упоминать об этом в присутствии леди Мейгри.

Пухлые щеки Нады то раздувались, то опадали. Насупленным бровям сойтись на переносице не давала жирная складка на лбу. Нада понял, что все это дело пахнет интригой. Адмирал Экс намекал, что поиски дезертира ведутся с согласия президента. И все-таки у Нады возникло сомнение. Он знал, что Командующий поддерживает связь с кем-то на Вэнджелисе. Связь осуществлялась при помощи сверхсекретного кода, а это означало, что никто, даже адмирал не может расшифровать ни приказов, ни донесений. Разве так следует поступать гражданину Республики, который обязан служить народу? Ведь один из принципов революции гласил: «Никаких секретов от народа!»

Строго придерживаясь этого принципа, капитан Нада составлял секретные донесения лично для президента. Эти донесения принимались с благосклонностью. «Настало время составить очередное», — подумал Нада.

* * *

Главным наблюдательным пунктом на борту «Феникса» был гигантских размеров бортовой иллюминатор, диаметр которого превышал сотню метров. К иллюминатору выходило несколько палуб: на нижней палубе находилась комната отдыха для команды корабля, выше — комната отдыха для офицеров. Самая верхняя часть иллюминатора полукруглой формы возвышалась над палубой, где находилась каюта Командующего, и занимала всю стену в его кабинете. Часть палубы, расположенная в самом центре иллюминатора, имела наиболее выгодное положение для обзора. А выдававшаяся вперед узкая площадка традиционно называлась «капитанским мостиком». Отсюда лучше всего было наблюдать прекрасную панораму космического пространства. На капитанский мостик допускались лишь высшие офицеры. Здесь, в святая святых, принимались решения, на основании которых задавали работу командному центру, находившемуся как раз под мостиком, здесь же давалась оценка функционирования корабля, в чем помогал мощный компьютерный мозг командного центра.

Обычно на флагманских кораблях капитанский мостик был местом оживленным, поскольку, кроме офицеров, сюда могли прийти сразу и капитан с адмиралом, чтобы поговорить о повседневных делах или, прогуливаясь, наслаждаться панорамой солнц, туманностей, далеких галактик, комет, астероидов, планет и лун. Но на флагманском корабле «Феникс», где, помимо капитана и адмирала, присутствовал также маршал, существовал неписаный закон, запрещавший всем, кроме специально приглашенных, появляться на капитанском мостике, когда маршал там.

Прохаживаясь в одиночестве по мостику, лорд Дерек Саган увидел мелькнувшие на нижней палубе светлые волосы. Остановившись, он стал наблюдать за женщиной, поднимавшейся к нему. Впервые в жизни Саган пожалел, что с сарказмом отнесся к жалобам адмирала. Теперь, глядя на Мейгри, он понял, почему в ее присутствии люди перестают работать, почему мужчины не могут оторвать от нее глаз.

Если бы на борту его корабля появились ужасные переваливающиеся с боку на бок механические тела коразианцев, то реакция команды была бы быстрой и эффективной, как тому и учили. Но как могли они реагировать на эту женщину с застывшим выражением холодного спокойствия на мертвенно-бледном лице, с неподвижным взглядом больших серых глаз? Только пульсировавшая в шраме кровь говорила, что женщина не призрак, а живой человек.

Саган победил. Женщина стоявшая перед ним, выглядела сломленной, подавленной. Но он понял, сколь обманчива эта победа. Ему не нужно безжизненное тело. Оно бесполезно. А он хотел использовать эту женщину в своих целях. Надо как-то вернуть ее тело к жизни. Охранники, приведшие Мейгри, остались на площадке перед трапом, ведущим на мостик. Командующий спустился навстречу ей.

Глаза их встретились — его, смотрящие сквозь прорези шлема, и ее, напоминавшие цветом море под зимним небом. Так смотрят друг на друга два вражеских военачальника, занявших позиции на поле боя и пытающихся разузнать слабые места в обороне противника.

Саган церемонно поклонился.

— Леди Мейгри, сейчас отсюда хорошо видно кольцевую туманность. Вы не должны пропустить подобного зрелища. Я буду польщен, если вы присоединитесь ко мне.

Он подал ей руку.

Они прекрасно сознавали, что за ними наблюдает множество глаз. Оба играли на публику. Таков был их удел с самого рождения. Трагедия их жизни заключалась в том, что им приходилось играть перед тысячной толпой.

— Благодарю, милорд.

Заученным холодным жестом она положила кончики пальцев на его ладонь и пошла с ним рядом, подняв подбородок и горделиво выгнув спину, но при этом всем своим видом показывая, что повинуется приказанию как пленница. Щеки ее вспыхнули, глаза заблестели.

В эту минуту Командующий переживал настоящий восторг, как некогда доктор Франкенштейн. Безжизненное тело ожило.