Время тянулось медленно, вестей от Аскольда по-прежнему не было.

Всеславна старалась реже выходить из опочивальни, лишь бы не встретиться случайно со Всеволодом. Скрашивала ее одиночество только преданная Малуша.

В этот день Малуша где-то задерживалась, и сердце Всеславны стало покалывать: уж не случилось ли чего? Но вот и она наконец, легка на помине! Лицо служанки сияло.

— Хозяюшка, — закричала она с порога, — Путята возвращается!

Тоска по любимому человеку заставила забыть все условности. Быстро принарядившись, они, как две подружки, бросились на улицу.

Народ уже нетерпеливо толпился у ворот. Наконец со стены донеслось:

— Едут!

Сердце у Всеславны забилось так, что, казалось, еще чуть-чуть, и оно выскочит из груди.

Первым показался в воротах Путята. Важный, с напускной суровостью на лице. Однако взгляд Всеславны скользит мимо, бежит дальше. Где же Аскольд? Проехала первая повозка. Его нет. Вторая, третья… Вот уже весь обоз миновал ворота, а любимого все нет. В голове билось: «Где он, где?!» Видя, как Всеславна переживает, Малуша старалась ее успокоить:

— Может, не заметили? Может, он уже дома?

Вернулись. Но и в хоромах Аскольда не оказалось. Всеславна решила идти к Путяте.

Двор купчины уже был забит гостями. Малуша, попросив Всеславну подождать в сторонке, ловко начала пробиваться сквозь толпу. Хозяин уже восседал за столом. Бойкая служанка, расталкивая гостей, с трудом, но все же пробралась к нему. Путята долго не мог взять в толк, кто такая и почто явилась, — такой стоял гомон. Но когда понял, вскочил столь стремительно, что даже напугал Малушу.

— Где княжна?!

Услыхав, что Всеславна ждет во дворе, ринулся туда, бесцеремонно раскидывая толпу. По отчаянному виду козельчанки сразу понял: что-то случилось.

— Что с Аскольдом? — был его первый вопрос.

Княжна подняла на него прекрасные глаза, наполненные слезами:

— Не знаю… Я… хотела узнать у вас.

— Идем в дом, там поговорим.

Они вошли в помещение, забитое лежащими на полках разноцветными отрезами материи и висящими по стенам шубами, азямами, балахонами. Стол был завален книгами, пол — уставлен вазами, чашами, другим всевозможным товаром…

— Здесь будет спокойнее, — сказал Путята, подставляя гостье кресло. Присев напротив, подробно рассказал, как и почему отпустил вчера Аскольда одного.

— Значит, он жив?! — радостно воскликнула Всеславна. — Слава Тебе Господи! — и перекрестилась на единственную икону Николая Чудотворца, висевшую в красном углу.

— Жив-то жив, только вот куда запропал? — задумчиво протянул Путята. — Странно, что до города до сих пор не добрался… — он поднялся и тяжело заходил по узкому проходу, не заставленному товаром.

В голову закралась догадка: произошло нечто страшное. Но что? Главное, был бы жив…

— Сейчас же подниму своих людей, и мы обшарим каждый куст вдоль дороги. Вплоть до того места, где мы расстались, — объявил, поразмыслив, купчина.

— И я с вами! — вскочила Всеславна.

…Поиск, увы, не дал никаких результатов. Только на рассвете, не доехав малость до места прощания с Аскольдом, кто-то обратил внимание, что тележная колея затоптана конскими копытами.

— А ну, посвети! — приказал Путята.

Действительно, от колеи почти не осталось следа.

— Подозрительный факт, — процедил он и многозначительно взглянул на Шигу.

Тот растолковал взгляд хозяина верно: соскочил с коня и, опустившись на колени, принялся тщательно изучать дорогу. Не оставил без внимания и ближайшие кусты, из которых вскоре донесся его голос:

— Хозяин, трава вытоптана. Тута его кто-то дожидался. И не один…

Когда Иван вернулся, купец спросил, указывая на дорогу:

— Куда следы ведут?

— В город, — не задумываясь ответил тот.

Путята подъехал к Всеславне:

— Ты, дева, шибко не расстраивайся. Жив, думаю, наш Аскольд. И мы его, слово даю, найдем.

Вихрем ворвался в мирославские хоромы князь Даниил.

— Боярин, где ты? — разнесся по углам его звонкий голос, переполошив домашних животных.

Навстречу вышла хозяйка.

— Ты чевой-то, Данилушка, разошелся? Отдохнуть не даешь человеку, — урезонила она гостя будничным голосом.

— Эх, тетка, радость у меня! Ворота сегодня навешиваем! Город крепостью стал! Кумекаешь? А-а, по глазам вижу, что нет… Эх! — досадливо махнул он рукой, видя бесполезность своих объяснений. — Пойду дядьку будить.

Мирослав спал на спине, разметав руки и безмятежно похрапывая.

— Дядька, вставай, — затормошил его Даниил.

— А? Чево?.. — тот испуганно вытаращил глаза, но тотчас издал протяжное: — Поди к лешему, окаянный. Дай поспать… — «Окаянный» не отставал, и старик нехотя приподнял голову от подушки: — Ну чево там у тебя стряслось?

— Просыпайся, ворота навешиваем!

— Ворота?! — резво подскочил Мирослав, оценив новость. — Ворота — это хорошо! Брага будет?

— Будет и брага, будет и кабан.

— Так бы сразу и сказал. Где мой кафтан? — засуетился боярин.

Даниил снял одежку со спинки стула и бросил дядьке на колени.

…Еще издали они увидели, что в проеме будущих ворот собралась несметная масса народу. Работягами командовал высокий грузный мужик с копной седых длинных волос.

— Еще малость! Да куды ты суешь?! — орал он на смерда, который не смог попасть петлей на штырь.

— Рыжего ругай, — огрызнулся мужик.

Рыжий был парнем лет двадцати, широкоплеч, грудаст. Чувствовалось, силы играет в нем много, а вот навыка не было. Строителям помогали с десяток человек из числа зевак.

— Князь! Князь! — на все лады загомонила толпа, заметив подъехавших Даниила с Мирославом.

— Как у тебя, Тит? — спросил князь у седого.

— Готовь брагу, князь, — весело отозвался тот. — Вишь, одна ужо висит. Щас и вторую повесим, — кивнул он на лежащую на земле створку.

— Здоровы были, — князь поклонился на обе стороны, приветствуя бурно галдевшую толпу.

— И ты здоров будь, хозяин, — вразночин ответили селяне.

— Кончим сегодня? — весело сверкнул глазами Даниил.

— Кончим, князь-батюшка! — солидно поддакнули мужики.

И вот уже вторая половинка висит на петлях.

— Ур-р-а-а! — понеслось, усугубляемое эхом, далеко окрест.

Ребятишки устремились к створам: цепляются и, отталкиваясь ногами, пробуют кататься.