За два часа до рассвета маленький портовый буксир под названием «Коварный» покинул бухту Энзели и начал красться мимо вражеских береговых батарей. Хотя в качестве «прорывателя блокады» им гораздо больше подошёл бы бронированный монитор, но как говориться: «Дарёному коню в зубы не смотрят».

Им то и дело встречались изуродованные тела, которые проплывали вдоль бортов. Неожиданно из утреннего тумана выплыла громадина британского эсминца. Можно было попытаться развернуться и удрать обратно в Астрахань, только толку от такого манёвра было бы немного. Прекрасно обученные английские канониры уже наводили пушки на большевистский кораблик, у которого имелось всего два станковых пулемёта для самообороны. Экипаж «Коварного» во главе со своим командиром приготовился принять героическую смерть в неравном бою.

И тогда начальник экспедиции, имеющий особые полномочия от командования флотилии, приказал капитану буксира немедленно выкинуть белый флаг. Братишки в бушлатах нараспашку из команды буксира пришли в недоумение, которое быстро переросло в ярость. Послышались возмущённые крики, что сухопутный хмырь – изменник. Кто-то даже выхватил оружие. Но генерал спокойно стоял на мостике и даже не шелохнулся. Он всё же добился, чтобы его приказ был выполнен. А дальше случился преудивительный курьёз. Англичане, увидав белый флаг, решили, что встретили перебежчиков, поэтому уже наведённые орудия эсминца молчали. Когда же бравые моряки флота Его Величества короля Георга V спохватились, красный пароходик уже проскользнул мимо и снова скрылся в тумане. Капитан красного буксира тут же приказал резко изменить курс и повернуть ближе к берегу – на мелководье, куда глубоко сидящий в воде британец не мог сунуться. Позади запоздало заухали пушки британца, затрещали пулемёты. Когда генерал спустился с мостика, все увидели кровоточащую царапину на его лице от чиркнувшей по щеке пули: кто-то из команды буксира всё-таки успел пальнуть в него, думая, что стреляет в предателя.

Буксир взял курс на Восток вдоль юго-восточного побережья Каспийского моря.

Вечером следующего состоялась высадка на пустынный пляж. Чтобы повысить шансы на успех, Вильмонт решил, что они должны выдавать себя за белых. Сам он облачился в мундир штабс-капитана, остальные вырядились нижними чинами. Один лишь комиссар с отвращением отверг вражескую форму. Единственное на что Лаптев нехотя согласился, так это снять звёздочку с кепки.

Теперь они держали курс на Ташкент. Именно оттуда должен был начаться путь экспедиции в Афганистан…

Каждый из многочисленных фронтов Гражданской войны имел какие-то неповторимые особенности. Но туркестанский фронт был, пожалуй, самым своеобразным. Он растянулся от Волги по бесконечным прикаспийским степям и далее по пескам и горам Средней Азии вплоть до Китайско-афганской границы. Столь обширная территория представляла собой слоёный пирог, где советские районы и области перемежались с казачьими, белогвардейскими и басмаческими. Чтобы пересечь это враждебное пространство и уцелеть требовалось большое искусство и удачливость.

Однако у экспедиции практически не было времени на подготовку к новому броску на Восток. Они пробыли в Астрахани совсем недолго и покинули город в спешке. Хорошо ещё, что в Астрахани москвичам помогли кое-каким имуществом и людьми.

Едва отряд снова оказался в степи, начальник экспедиции ввёл уже привычную жёсткую экономию. Несмотря на то, что на лошадей были навьючены мешки с сухарями и бидоны с водой, генерал строго следил за тем, чтобы каждый получал в сутки строго ограниченную норму живительной влаги и сухарей. Такая трапеза только распаляла чувство жажды и голода. К тому же выяснилось, что в двух из четырёх бидонов вода не лучшего качества. Эти бидоны оказались из-под керосина, и как бы хорошо они ни были промыты, пить такую воду было неприятно. Однако уже первые 50 вёрст, пройденные отрядом, дали всем понять, что и вода с запахом и привкусом керосина чрезвычайно дорога. Это еще более проявилось, когда возвратившиеся разведчики доложили, что колодцы, обозначенные на карте, кем-то засыпаны. С этого момента экономия воды стал ещё жёстче. При этом лучшая вода предназначалась для лошадей.

Конечно, Гранит недовольно роптал и за спиной генерала, по-всякому обзывая его за глаза. Но по мнению Одиссея столь жёсткие меры были оправданы, ибо того запаса провизии и остального, что было получено на складах Астрахани, могло не хватить на весь путь. Хотя и за то немногое, что удалось нагрести для экспедиции, надо было благодарить астраханских комиссаров, ибо осаждённые сами отчаянно нуждались во всём, начиная от хлеба и заканчивая патронами.

Сам Одиссей был настолько очарован тем, что творилось вокруг, что пока не слишком обращал внимание на трудности пути. Да и то ведь, пора уж наконец привыкнуть к тому, что им постоянно приходится терпеть разные лишения. В то же время не всякому везёт стать свидетелем чуда. Когда они приближались к Астрахани, вокруг ещё лежал снег, а тут – всё зеленело и цвело! Они словно въехали прямо из зимы в лето! Такое стремительное преображение природы поражало! Вся степь казалась красной от маков. Красотища неописуемая! Дуновение солнечного ветра и по огненному морю идут широкие волны. В воздухе пахнет полынью. То тут, то там виднеются бело-жёлтые головки одуванчиков и ромашек. Это была уже не та однообразная унылая степь, которую они с такими трудностями пересекали на автомобиле, а полная красок и запахов прерия! Оказалось, что путешественники застали самое красивое время в этих местах.

В чистом, промытом до яркой синевы высоком небе уже, ликуя, заливаются жаворонки, в полях видны столбики стоящих на страже своих нор сурков, а влажный и густой весенний воздух буквально пьянит.

– Ну и ну! – то и дело восторженно бормотал себе под нос ещё не видевший ничего подобного «кабинетный червь». У Одиссея просто шла кругом голова от такой красотищи!

По морю душистых трав плывут всадники. Ржут кони, проносятся мимо Лукова высланные генералом вперед дозорные из небольшого конвоя, выделенного экспедиции командованием астраханского гарнизона. Разведчики исчезают там, где степь сливается с небом. Там на горизонте воздух шевелиться знойным маревом.

Оттуда можно ждать любой опасности. Окружающий покой и тишина обманчивы. В любой момент, словно из-под земли могут налететь враги. Засвистят пули, засверкают клинки. И такой прекрасный мир может в одно мгновение померкнуть от удара металла в грудь или в голову…

Привычный к бесконечным странствиям Вильмонт, словно в полудрёме сгорбившись в поскрипывающем под ним седле, тихо тянет бесконечную, как степь, старую кочевую песню. Офицерские погоны сверкают на солнце. Старик прицепил себе на фуражку рядом с офицерской кокардой веточку самшита – на удачу.

Внезапно начальник оживает, пришпоривает своего коня и пускается вскачь. Пожилой вояка с удовольствуем гусарит, демонстрируя чудеса джигитовки, и вообще ведёт себя, как седой мальчишка.

Юный комиссар некоторое время наблюдает за чудящим начальником, затем ядовито цитирует знаменитого кавалерийского дивизионного генерала Наполеона Антуана де Лассаля: «Гусар, который не убит в 30 лет, не гусар, а порядочная дрянь!».