Неуравновешенный комиссар потерял терпение и снова выхватил свою кривую саблю. Стал размахивать ею над головой сохраняющего удивительное присутствие духа начальника.

– Хватит болтать, жандармская сволочь! Ты старое бельё, которое нужно выбросить на помойку! Ты – «враг народа»!

Наконец после того, как комиссар в очередной раз замахнулся на него своей саблей, у кадрового разведчика закончилось терпение. Генерал вскочил на ноги и в два счёта выбил из рук дебошира саблю. После чего отвесил мятежнику хороший пинок под зад. Так была пресечена попытка переворота, ибо никто из пришедших поддержать претензии Лаптева на власть солдат и матросов не решился вступиться за него.

И каково же было изумление Лукова, когда, проснувшись среди ночи, он случайно стал свидетелем того, как недавние антиподы мирно беседуют в стороне от чужих глаз. Генерал и комиссар разговаривали так, словно и не было между ними вражды, а вся сцена ссоры была специально ими разыграна!

На следующий день отряд продолжил свой путь по дну высохшего озера, название которого Луков прежде часто встречал в географических атласах и потому с особенным любопытством подмечал детали пейзажа, делая по горячим впечатлениям зарисовки в блокноте. Было очень любопытно «погрузиться» в неизведанные глубины песчаного моря.

После полудня путешественники наткнулись на следы недавно прошедшего здесь каравана и двинулись по ним. Через три часа они нагнали остановившийся в небольшом кочевье караван, который состоял из десяти верблюдов, гружённых тюками с разнообразным товаром.

– Совсем трудно стало зарабатывать на пропитание! – пожаловался при встрече экспидиционерам хозяин каравана. Вначале он принял вооружённых всадников за разбойников, и очень обрадовался, когда понял, что ошибся:

– Слава Всевышнему! А то я уж сказал себе: «Всё, Варданчик, сейчас снесут твою бедную голову с плеч». Грустные времена! Где найти надёжный человек для охраны? Кругом один разбойник бегает, каждый хочет тебя по миру пустить! Последний товар пытаются отнять. Чтоб их самих вороны растерзали! Без единого гроша хотят оставить честного негоцианта.

Низкорослый и полный, лет пятидесяти, караванщик по виду был очень энергичным человеком. Так что купец явно хитрил, когда рассказывал незнакомым людям про свою захиревшую торговлишку.

Он как раз собирался ужинать, когда появились русские. Караванщик пригласил новых знакомых опуститься на расстеленный на земле большой ковёр. Хозяин кочевья зарезал для купца своего лучшего барана и заканчивал приготовление плова.

По ковру были разбросаны маленькие тюфяки и подушки. Купец уселся, по-турецки поджав под себя скрещенные ноги. Гости последовали его примеру. Тут же находились двое слуг, которые разносили еду и наливали чай. Слуги подали плов. Проголодавшиеся гости с аппетитом набросились на обильное угощение.

Во время еды Луков заметил, какими голодными глазами слуги наблюдают за тем, как он жуёт. Похоже, хозяин держал своих людей в чёрном теле. Одиссею стало жаль бедняг, и он бы с радостью поделился с ними своей порцией, но это было не в местных обычаях. На Востоке огромное значение придаётся иерархии, и нарушить её, значит сразу пасть в глазах собеседника ниже травы. Купец то сразу определил кто у русских начальство, а кто на второстепенных ролях. Рядовых красноармейцев он к своему столу не пригласил.

Наконец хозяин каравана доел последний кусок мяса. Слуга тут же поднёс ему тазик для омовения рук. Но купец раздражительным жестом велел ему отойти, после чего вытер жирные руки о голенища мягких сапог – ичигов. Комиссар не сдержал пренебрежительной ухмылки при виде такой дикости. Однако Луков чувствовал, что на самом деле караванщик не так примитивен. До их появления в лагере купец читал книгу, водрузив себе на нос очки. Впрочем, как не напрягал Луков зрение, ему не удалось прочитать название на корешке лежащей неподалёку книги, он только разобрал, что оно состояло из латинских букв. Поэтому Одиссей истолковал не слишком культурный жест хозяина, как своего рода кокетство – желание показать гостям, что нынче он живёт по-походному просто. А может караванщик хотел выглядеть в глазах новых знакомых этаким простаком, перед которым можно особо не таится.

После жирной, обильной, щедро приправленной специями трапезы гости набросились на чай, и сразу выпили несколько чашек, чтобы унять жажду. После каждой пиалы, которую опустошал кто-то из гостей, купец делал едва заметный знак слуге с чайником, и ласково повторял:

– Напои и накорми вначале гостя, а потом расспрашивай.

Комиссар уже кряхтел от напряжения, но пил пятую чашку. Он несколько раз порывался начать какой-то разговор, но купец мягко – доброй улыбкой и дружеским жестом предлагал ему вначале как следует насладиться чудесным напитком. Теперь уже превосходство чувствовалось в глубине хитрых глаз азиата, который в душе насмехался над молодым русским. «Негоже мужчине быть нетерпеливым и болтливым, как старая баба» – так обычно говорят на Востоке.

Лукову из вежливости тоже приходилось раз за разом подставлять под чайник пустую чашку. Только генерал всё ещё тянул первую пиалу – медленно, маленькими глотками, стараясь продлить удовольствие, и потому единственный из их троицы выглядел умиротворённым.

Между тем хозяин начал рассказывать о себе. Сам он армянин, но дом его сейчас в Персии. Еще в детстве он потерял родителей – они умерли от холеры, – и мальчик долгие годы добывал себе сухую лепешку и пиалу зеленого чая случайной работой на задворках базара, пока дальний родственник не устроил его в услужении ереванскому ювелиру, от которого мальчик сильно натерпелся. Особенно издевалась над мальчишкой сварливая жена хозяина. Но зато за несколько лет каторжного труда и ежедневных избиений у золотых дел мастера сметливый и выносливый деревенский пастушонок сумел тайком скопить небольшую сумму – достаточную для открытия по соседству с мастерской хозяина своей собственной мелочной торговлишки.

Начинал он с продажи всякой ерундовины, но постепенно год за годом значительно расширил дело, и в канун русской революции уже ворочал миллионами. Объездил с товарами всю Центральную, Малую и Среднюю Азии. Бывал в Германии, Франции, Бельгии, Голландии, Италии. Добирался по коммерческим делам аж до Каира и Японии. Говорил на фарси, как чистокровный афганец, по-тюркски – как тюрк. Владел несколькими европейскими языками.

В этих местах он торгует уже более двадцати лет. Когда-то у него были лавки в Бухаре, Хиве, Ташкенте, во многих крупных городах Китая, Индии, Афганистана. С торговыми кораблями он ежегодно поднимался вверх по Волге, чтобы принять участие в Нижегородской ярмарке. В Бухаре визирь султана спрашивал его при встрече после долгого отсутствия: «Салам алейкум, Вардан-хан. Что привёз на этот раз – хрусталь, патефонные пластинки или американские винчестеры?». И купец тайком указывал своему привелигерованному клиенту на свою спутницу – француженку или шведку. Визирь был очень сластолюбив и специально заказывал купцу женщин европейского типа для своего гарема…

В самом шикарном отеле Парижа для мсье Аджемяна всегда держали дорогие апартаменты…