Элс обрадовался. Пусть принципат считает, что тварь охотилась на него. Впрочем, так оно и могло быть на самом деле.

– Вы уверены, что богона пробудила ночь? – осведомился ша-луг.

– Почему ты спрашиваешь, Хэхт?

– Я думал над тем, не может ли за событиями прошлой ночи стоять колдун.

Донето потребовалось некоторое время, чтобы обдумать слова ша-луга.

– Вполне вероятно. Но я не понимаю, как подобное можно устроить. Я не знаю ни одного колдуна, который бы обладал достаточной силой, дабы пробудить богона.

– Может, вы оскорбили одного из богов, – вмешался Горт.

Донето помрачнел. Он был принцем Церкви, которая признавал существование лишь одного Господа Бога.

– Простите, – поспешно добавил Горт. – Скажем, не Бог, а какой-нибудь дьявол или демон.

– Ловко, Пинкус, – кивнул Элс. Его собратья рассуждали о религии таким же образом. Существовал лишь один Бог, милосердный, истинный и единственный Бог, а все, что к нему не относилось, попадало в разряд огромной группы таинственных существ, которые присягнули на верность Врагу.

– Горт, в твоих словах есть смысл. Поскольку мы избежали смерти, нам не следует пренебрегать любой возможной версией, – успокоился Бронте Донето.

– У разума, не обремененного всякими предрассудками, есть шанс найти дорогу, которая ведет через мрак в безопасное место.

– Конечно. Всех детей этому учат.

Элс постарался скрыть свое замешательство, но у него ничего не вышло.

– Эта фраза из писем Келама к тоскансам.

– Полагаю, что этот материал я упустил.

– Так происходит с теми людьми, кто недостаточно времени проводит в семинарии.

Даже сейчас Элсу не удавалось уловить ход мыслей Донето.

– Подозреваю, что у брата Хэхта напрочь отсутствует понимание религии. Ведь он воспитывался на краю Великих Болот, – рассмеялся Донето.

Элс ухватился за эту соломинку.

– Моя семья никогда не отличалась особой набожностью. Не следует рассчитывать на то, что я пойму что-нибудь.

– Это не имеет никакого значения. Нам необходимо выжить и выполнить волю Господню, – изрек Донето.

– Сэр?

– Бог послал мне знак. Поначалу я его не понял. Ослепленный своим тщеславием, я отправился в Конек. Покушение на мою жизнь также не раскрыло мне глаз. Наш Господь был терпелив. Он послал мне вас. И вывел меня из Конека. Бог оградил нас от беды в Онвидиевом Узле. И теперь я готов услышать его глас. Готов выполнить его волю, – сказал Донето с жаром. – Это хорошо, но не думаю, что и на вас снизойдет то же прозрение. Однако мне необходимо обсудить с вами наше положение.

– Значит, мы остались без работы, – вымолвил Горт. – Мы не можем здесь исполнять роль ваших охранников. Они заточат вас в подземелье, и вам не понадобятся наши услуги. Даже если гвардейцы и не сделают этого, вы все равно не сможете нам платить.

– Не исключено. Однако Иоанн не отважится на такой шаг. Он просто посадит нас под домашний арест до тех пор, пока Великий не вызволит меня, выполнив все требования Иоанна. Все произойдет тихо. Затем я вновь отправлюсь в Брос, и мне понадобится охрана.

Элс пристально посмотрел на Донето. Он не знал, каким принципат был прежде, но ему удалось узнать кое-какие сведения о его характере от уцелевших охранников. Ша-луг не верил, что люди могут изменить свою сущность. Они просто притворяются, пока преследуют какие-то определенные цели.

– Я пытаюсь сказать, что хочу оставить вас при себе, несмотря на ваш промах.

– Я остаюсь. – Элс ухмыльнулся. Нет ничего лучше, чем занять положение в страже члена Коллегиума.

– Посмотрим, насколько невыносимым окажется наш плен Возможно, вы и не лишитесь ежедневного жалования – кивнул принципат.

Племенца была одним из самых зажиточных городов Фиоалдии. Все называли ее республикой, независимой городской областью.

Однако, как и в остальных городах Фиралдии, управляли Племенцой несколько влиятельных семей. Но их могущество ограничивалось присутствием куда более крупной птицы.

Император Грааля заключил брак с одной из дочерей Дома Трунселлы, семейства аристократов, чьи сыновья-первенцы неизменно становились графами Племенцы. Впрочем, они не играли в городе особой роли. До заключения брака Иоанн был небогатым дворянином. Электоры избрали его на должность императора, поскольку сочли подходящим кандидатом: казалось, им легко можно манипулировать, а в случае чего быстро низложить. Однако вскоре Иоанн раскрыл свой истинный характер. Он ревностно отстаивал свои убеждения и умел приводить в их пользу веские доводы. Ненасытная жадность Патриарха вынудила Хансела обратиться к фиралдийским дворянам, которые стремились избежать цепкой руки Церкви.

Император Грааля со своим сыном и двумя дочерьми обосновался в Туманном Дворце, в котором на протяжении нескольких столетий жили графы Трунселлы. Император не назвал точного срока окончания своего пребывания во Дворце.

Присутствие императора подчеркивало его интерес к Фиралдии. Враги Иоанна называли его поведение захватническим. Сам Хансел утверждал, что прибыл в Племенцу, дабы устроить здесь будущее своих дочерей. Здесь они могли бы повысить свою культуру и образование, что было невозможно в суровых сельскохозяйственных низинах кретиенского электората.

С политической точки зрения девушки представляли собой выгодную партию. Ни одной из них еще не подобрали мужа. Нежелание Иоанна принять какого-либо ухажера создавало напряжение среди электоров, каждый из которых тайно лелеял надежду занять место нынешнего императора.

Иоанн искал такого зятя – если уж ему пришлось стать отцом девочек – который принесет ему богатства, дополнительные войска и, прежде всего, воодушевится идеей борьбы против Патриарха. Таких поклонников, которые обладали бы достаточным положением в обществе и разделяли ненависть императора к Патриарху, было не так уж много. Но и они не внушали Ханселу доверия, поскольку стремились занять его место. Единственный сын Иоанна, Лотар, отличался слабым здоровьем и жить ему оставалось недолго.

Мать Лотара, сестры и няньки любили мальчишку до безумия, в основном, из-за того, что ему не суждено было пережить своего отца.

Хансел и сам обожал Лотара, но прекрасно понимал, какое будущее ожидает сына.

Все это рассказал Элсу Донето по пути в Племенцу.

– Пайп, а нам обязательно оставаться с этим пронырой? – прошептал Горт.

– Меня тоже можно назвать пронырой. Я собираюсь выбить из него более высокое жалование, – сдавленно засмеялся Элс.

– Когда ты принимаешь решения, не забудь, что от них зависит не только твоя судьба, – кивнул Пинкус.

– Что ты имеешь в виду?