— Этого я не приглашал, — последовал ответ Гиммлера.

— Но это — Хауссер… — приглушенным голосом напомнил ему штандартенфюрер Брандт. — Бывший командир дивизии «Дас рейх», а значит, бывший армейский командир Скорцени, о чем генерал всякий раз напоминает.

— Это вы всякий раз напоминаете мне об этом, адъютант, — отрубил рейхсфюрер, отмахиваясь от Брандта, как от назойливой мухи. — Вы бы еще вспомнили, как, уже после освобождения Муссолини, группенфюрер Хауссер, поражая воображение завистников, дарил Скорцени итальянский спортивный автомобиль какой-то там новейшей модели.

— Автомобиль, да, было…[65]— невозмутимо подтвердил штандартенфюрер.

— …А Геринг, — не унимался рейхсфюрер СС, — даже снял для него «Золотой почетный знак летчика» с собственного мундира, чтобы лично приколоть на грудь Скорцени.

На самом деле вспоминать об этом Брандту не хотелось, зато он тут же вспомнил, что самого Гиммлера очень раздражала вся эта пропагандистская шумиха вокруг Скорцени, развязанная статс-секретарем министерства пропаганды Вернером Науманом и газетой «Фёлькишер беобахтер». Особенно выводили из себя хвалебные статьи ведущего корреспондента этой газеты Роберта Кретца, возводившего освободителя дуче в национальные герои.

— Что ему нужно? — сквозь зубы, по складам процедил рейхсфюрер, все еще стоя к адъютанту спиной и буквально повисая на дверце.

— Командующий группой армий «Г» («Юго-Запад»)[66]оказался здесь проездом в одну из своих находящихся на переформировании дивизий, но узнал, что вы здесь, и, как видите, решил…

— Он так решил?! — едва сдержал возмущение Гиммлер.

— Но вы же знаете упрямство Хауссера, — извиняющимся тоном произнес адъютант.

Рейхсфюрер знал упрямство этого «одноглазого Наполеончика», как он называл пятидесятидвухлетнего генерала, умудрившегося в октябре 1941 года, в бою, происходившем не где-нибудь, а как раз на всемирно известном по «Наполеоновским войнам» Бородинском поле под Можайском, потерять глаз, вместо которого теперь стояла искусно подделанная «стекляшка». И помнил, как, командуя танковым корпусом СС, в феврале сорок третьего, вопреки приказу фюрера, Хауссер вывел подчиненные ему войска из Харькова, спасая их от окружения и гибели.

Гитлер тогда буквально рассвирепел, однако снять Пауля с должности, разжаловать, а тем более — отдать под суд, не решился. Хауссера справедливо считали одним из основателей войск СС (ваффен-СС), который вначале длительное время инспектировал подготовку подразделений СС, действовавших в составе вермахта, а затем, в тридцать девятом, сформировал и принял командование первой мотопехотной дивизией, состоящей исключительно из членов СС. С этой дивизией он победно прошел по полям сражений во Франции, а со временем, уже под наименованием «Дас Рейх», повел ее отборные полки на Москву.

Да, тогда Гитлер рассвирепел, однако единственным наказанием, которое постигло мятежного командира корпуса СС, стало его распоряжение попридержать вручение Хауссеру Дубовых листьев к Рыцарскому кресту, приказ о которых уже был издан. Однако в марте того же года группенфюрер Хауссер сумел доказать свою тактическую мудрость военачальника, когда вновь повел спасенные им от окружения войска на Харьков и сумел взять его, нанеся большой урон противнику. Этот же спасенный им корпус, в составе дивизий «Дас Райх», «Лейбштандарт-СС Адольф Гитлер», которая к тому времени уже стала именоваться 1-й дивизией СС, а также дивизии СС «Тоттенкопф», Хауссер повел и на битву под Курском.

Возможно, Гиммлер не вспоминал бы сейчас об этих событиях, если бы не один нюанс: именно он, рейхсфюрер СС, пытался заставить Гитлера жестоко наказать, буквально расправиться с Хауссером. И дело заключалось не в какой-то личной неприязни. Просто Хауссер, получивший к тому времени в рядах эсэсовской молодежи кличку «Папа», становился слишком популярным.

Эсэсовская молодежь в самом деле воспринимала Хауссера, как крестного отца войск СС, основателя ваффен-СС, как своего покровителя, а главное, как первого, причем по-настоящему выдающегося, полководца СС.

К тому же в офицерских кругах стали распространяться слухи о том, что Папа собирает материал для книги о войсках СС, которая, по его замыслу, должна стать первой летописью ваффен-СС[67]. И уже вроде бы начал писать ее. Какой-то издатель даже пытался заключить с ним договор на издание этой книги.

Да, генерал становился популярным, а значит, слишком опасным для Гиммлера, который в отличие от «первого полководца СС» ничем не прославился ни при формировании СС, ни в создании ее идеологии, а главное, так ни разу и не побывал на фронте. Генрих понимал, что если бы сейчас Гитлеру взбрело в голову сместить его с поста рейхсфюрера СС и назначить Хауссера, ничего, кроме бурного восторга многих тысяч армейских эсэсовцев, это не вызвало бы. И то, что фюрер так и не решился наказать ослушника, лишний раз подтверждало опасение Гиммлера.

Однако еще большие опасения вызывало навязчивое стремление Хауссера отделить войска СС, то есть фронтовых солдат ваффен-СС, которые честно выполняли свой солдатский долг и никакими особыми зверствами не запятнали себя, от так называемых «черных СС», из которых формировались СД, гестапо, охранные отряд концлагерей и всевозможные карательные зондер-команды.

То есть по Хауссеру получалось, что существовали две СС: политическо-карательная и войсковая[68]. Уж этого-то, рассуждал Гиммлер, нельзя было допускать ни под каким предлогом.