целях, естественно. Возможно такое? Наверное, да. Эта моя догадка может мне сейчас чем-либо помочь? Нет. К сожалению, ничем не поможет.

Выбранная мной тактика уже провалилась. Я сам, в отличие от своего противника, начал уставать. И что дальше делать, придумать не получается. Я все больше начал проигрывать Чэну Байху в скорости.

Атаки пришлось прекратить, а уклоняться уже даже не пытаюсь. Лишь с трудом получается отводить и блокировать удары. Абстрагироваться от зрителей тоже уже не выходит. Их рев все сильнее давит на мозг и отвлекает.

С растерянностью заметил, что мои движения стали более суетливыми и рассредоточенными. К сожалению, тоже самое разглядел и мой противник. Я не увидел у него ни победной ухмылки, ни вообще какой-либо радости. Но зато он еще больше усилил на меня давление.

Скорость и сила его передвижения и ударов стала еще значительнее, хоть я и не понимаю, как это возможно. Чэн Байху начал теснить меня на арене так активно, что я перестал успевать парировать его атаки.

Дзанг! Дзанг! — отбил я клинок лаоминца и тут же пропустил укол в бедро. А на отходе и рез по руке. Чуть не выронив свой цзянь, я сумел перебросить его в левую руку… это конец!

Я с тоской бросил взгляд на обильно кровоточащую ногу. Не артериальное кровотечение, но все равно, с таким соперником — это приговор. Посмотрел на Чэна Байху. Тот прекратил атаку и занял защитную позицию.

Безразличный взгляд, спокойное выражение лица. Да уж, сразу было понятно, что против меня вышел матёрый боец. Ему сейчас и делать ничего не надо. Пару минут, и я ослабну настолько, что вообще не смогу сопротивляться.

Я воспользовался передышкой и бросил взгляд на беснующиеся от радости трибуны. Туда, где сидели знакомые мне люди. Растерянные лица моих ребят были белыми, словно мел. В глазах застыл ужас. Я попытался поддержать их улыбкой, но вышло откровенно плохо.

Затем перевел взгляд на «ВИП-трибуну». Вот там рожа Ху Лао прямо светилась от довольства. Видимо, удовольствие от турнира он все-таки получил, а я в полной мере смог выполнить свою клоунскую миссию. Он свое получил, а я?

А мне, похоже, конец. Надеюсь только, что созданное мной в баронстве Аристи наследие не сгинет бесславно. Моя семья останется у власти, а Беону, сыну от законной жены, помогут удержать баронство в руках мои ближники. И если к ним придет мой земной сын, они примут его и помогут, как мы и обговаривали с Бранкой.

Все, хватит! Прожил я здесь красиво, хоть и недолго. Теперь надо и уйти достойно. А еще, пока я жив, то и шансы на победу у меня остаются. Пускай, они мизерные, эти шансы, но они есть.

Постараюсь реализовать эти самые «мизерные шансы». Для этого мне надо закончить бой быстро. Я собрался с силами и двинулся к Чэну Байху. Наемник из «Хушень» в ответ начал отступать с той же скоростью.

— Куда же ты бежишь от меня, мой цыпленочек? — я постарался вывести из себя своего противника и поэтому понес несвойственную мне лютую хрень. — Иди к папочке.

Но лаоминцу было плевать на мои слова, у него даже выражение лица не поменялось. Я чуть не выругался от досады, но тут вмешались зрители. Им очень не понравилось то, что их любимец отступает, и они выразили это самыми экспрессивными методами.

Недовольный гул, оскорбительные выкрики. Даже какие-то мелкие предметы полетели на арену. Чэну Байху это не понравилось. Он едва заметно нахмурился и прекратил отступать.

Вот он! Наверное, последний момент в нашем поединке, когда у меня еще есть шанс вырвать победу. Я бросился к лаоминцу и вложил все силы в атакующую связку. Ложная атака, удар, удар!

Не успевая уклониться от моего стремительного нападения, наемник с трудом заблокировал мои атаки. Финт, укол, рез на отходе! Под разом замолчавшие трибуны, Чэн Байху отпрыгнул от меня и пораженно уставился на свою кровоточащую руку.

Слабенько, это не то, на что я рассчитывал, начиная одну из своих любимых атакующих связок. Победным для меня финалом должен был быть укол, но сил и скорости хватило только на рез при уходе.

Сейчас бы додавить его, но я почувствовал, как мое тело охватывает предательская слабость, а в глазах закружились белые мушки. Обидно… мне совсем чуть-чуть не хватило сил, чтобы смертельно удивить лаоминца.

Бросились в атаку мы одновременно. Удар! Я хитро вывернул кисть, изменяя траекторию полета своего меча. Успел увидеть, как второй раз за бой с лица наемника слетело равнодушное выражение, а в глазах мелькнула растерянность.

Но мой удар оказался слишком слаб, не хватило ни силы, ни скорости. В последний момент Чэн Байху успел подставить свой цзянь и моментально провел контратаку. Мощный укол наемника из Пхаса я парировать уже не сумел.

Бронзовый клинок вошел мне в живот, легко проткнул тело и ударил в позвоночник. Взрывом сверхновой полыхнула нестерпимая боль. Стало настолько больно, что я даже не смог закричать, а вот ноги я совсем перестал ощущать.

Я рухнул на песок, оставшись лежать на спине. Забытье не пришло и мне каждую секунду пришлось испытывать чудовищную боль. Сука! Нет у меня фишки стандартного «попаданца», который поминутно теряет сознание.

Будто со стороны, я увидел, как Чэн Байху уважительно мне поклонился и отдал свой меч распорядителю. Распорядитель что-то начал объявлять, но я уже ничего не могу разобрать. Вообще почти перестал хоть что-то соображать, уж очень больно!

Распорядитель и мой соперник куда-то ушли, а передо мной появилось два лаоминца. Один из них наклонился и внимательно посмотрел мне в глаза, затем махнул второму рукой.

Они схватили меня за ноги и поволокли по песку. Куда девалось все ваше уважение, мрази⁈ Я по-прежнему не чувствую ног, зато все вижу и слышу. И, к сожалению, отлично чувствую ослепляющую боль от раны в животе.

Когда меня вытащили с арены в какой-то коридор, услышал голоса Мабона, Тихомира и Бояна. Они громко с кем-то ругались, но я перестал понимать, что они говорят. Вот прямо в эту секунду я не могу ни о чем думать, кроме как об ужасной, терзающей меня боли.

Неожиданно голоса стихли, а перед моими глазами появилось лицо Смотрителя. Он что-то у меня спросил и, не дождавшись ответа, досадливо поморщился.

Ху Лао достал небольшой пузырек, с усилием вытащил пробку и, что-то сказав, приложил этот пузырек к моим губам. Я судорожно вдохнул запах… лекарства?

Ну, наверное, лекарства. Запах был очень приятным: разнообразие трав и свежесть. Не очень свойственно для местной фармакологии, хех. Я без раздумий разжал стиснутые от боли зубы и в горло медленно полилась тонкая струйка освежающей жидкости. Чем-то похоже на мяту, но не мята.

Ох, жуткая боль, которая не позволяла мне даже застонать, начала отступать. Я глухо зарычал и за спиной Ху Лао показались мои люди. Их тут же оттеснили, будто вынырнувшие из ниоткуда, охранники Смотрителя.

Хе-хе-хе, двое из ларца, одинаковы с лица, ха-ха-ха. Боль отошла на второй план и от чего-то стало весело. Оп! В голове активно зашумело, как будто я сижу в палатке во время сильного ливня, и резко потянуло в сон.

Это… жидкость из пузырька? Ну ладно, не смог сам сознание потерять, пусть лекарство поможет. В любом случае, я не против хотя бы временно отключиться от такой неласковой реальности.

На периферии зрения стала сгущаться тьма. Я успел еще увидеть своего пажа Буеслава, который проскользнул ко мне под рукой одного из охранников Ху Лао, и ободряюще ему подмигнуть, когда тьма навалилась со всех сторон и я с облегчением «отключился».

Глава 24

Глава 24. Гуйлинь, Борея, Помория. Руен-листопад, 535 круг Н. Э.

Бывали очень редкие случаи в моей жизни, когда я терял сознание. После этого я приходил в себя разом и полностью, как по щелчку выключателя. В принципе, я и просыпаюсь также.

Сейчас сознание возвращается постепенно, будто я из глубокого омута выныриваю. Сначала ощутил нарастающую боль в животе, потом веки стал слепить противный солнечный свет. Затем услышал громкие позвякивания и почувствовал, что очень хочу пить. Лишь потом пришло осознание того, что я еще не умер.

Жив! С трудом