Лиза наклонила голову и украдкой посмотрела на сидящего рядом друга детства – тот притворялся, что беззаботно дремлет. Получалось плохо, закрытые веки нервно подрагивали, выдавая внутреннее напряжение. Со вчерашнего дня Антон заметно преобразился. Парень сбрил «полугодовую» бороду! Лицо разгладилось, стерся налет жесткости, излишней серьезности, усталости. Проявились черты: классически ровный нос, мужественный подбородок и широкий лоб, которые напомнили того самого мальчика – обладателя волшебной пожарной машины.

Светлое детство. Всё ясно и понятно, и главное – живешь с чувством полной защищенности. Не то, что сейчас, когда приходится ежедневно бороться за место под солнцем. В Институте вирусологии обстановка сложная. Удивительно, что Лиза умудрилась несколько лет назад защитить кандидатскую диссертацию. Сегодня ей этого бы не удалось. Из вузов стаями вылетали вундеркинды, втискивались в переполненные лаборатории, забрасывали Ученый совет идеями и быстро получали научные степени. Представители «поколения плюс» держались особняком и резко выделялись на фоне остального персонала. Интеллектуальные сумасшедшие, как их презрительно окрестил Филин, схватывали проблемы на лету, владели несколькими языками, в уме обрабатывали невообразимые объемы статистической информации, с работой, на выполнение которой Лизе требовались годы, справлялись за несколько месяцев. С подобными «коллегами» невозможно конкурировать. Лиза, понимая собственную уязвимость, собралась увольняться, но тут её нашел Филин.

Версия профессора о пандемии заинтересовала вирусолога. Лиза, соблюдая максимум осторожности, окунулась в исследование. Заполучив у молодняка под разными предлогами образцы крови («институт закупил новые анализаторы, срочно требуется их проверить»), Лиза оставалась в лаборатории по ночам и готовила материалы для электронного микроскопа. Филин не ошибся – вирус существовал! Следовательно, если есть вирус, можно создать вакцину. Только пока Лиза не представляет из чего.

Механический голос объявил, что поезд приближается к нужной им станции. Лиза, не прочитав ни единой страницы, убрала планшетник в сумку и застегнула пальто. Антон облачился в куртку, путешественники спустились по лестнице и, лишь вагон затормозил, вышли на платформу. Лиза натянула глубже вязаную шапку – за городом всегда холоднее на несколько градусов, чем в Москве. В подтверждение изо рта вырвалось облачко пара, значит, температура минусовая. Почти бегом они устремились к стоянке такси.

Народу на привокзальной площади на счастье топталось немного, поэтому свободная машина обнаружилась сразу. Лиза назвала адрес, и автомобиль заскользил шинами по ледяным дорогам от центра к окраине.

Дом престарелых прятался за железным, решетчатым забором и высаженными ровными рядами кленами, которые сейчас торчали серо-голыми стволами. Сквозь них просвечивал дом – кирпичный, без особых архитектурных изысков, одноэтажный, вытянутый длинным прямоугольником. Таксист довез столичных пассажиров прямо к парадному входу.

Лиза протянула Антону пару бахил, надела такие же сама и направилась к стойке дежурной. Тетка в халате, который «от рождения» считался белым, но в процессе многочисленных стирок давно утратил свежесть, вписала имена посетителей в регистрационную книгу и махнула рукой в противоположный конец коридора.

– Сейчас по расписанию, – объяснила Лиза, сверившись с часами на стене, – коллективные занятия. Нам в комнату отдыха.

Так называемая комната отдыха представляла собой небольшой зал, по углам которого размещались зоны для определенных занятий. Сразу за дверью тихо бормотал раздолбанный телевизор. Стариков, которые тесно, плечом к плечу сгрудились на диване напротив экрана, не интересовал звук, их привлекали картинки, мелькание которых создавало иллюзию движения жизни. У окон за столами сидели пациенты, предпочитающие одиночество: кто-то листал потрепанные и сто раз читаные древние журналы, кто-то раскладывал пасьянс, кто-то просто пялился в стекло – на улице уже стемнело, и увидеть там нечто конкретное не возможно. Обитатели Дома коротали время между ужином и сном. В воздухе стоял специфический, не выветриваемый, навечно пропитавший пространство запах: смесь жарившихся, варившихся и парившихся на кухне продуктов.

Лиза направилась к одному из столов. За ним в инвалидном кресле сидела совершенно седая, коротко остриженная, худая женщина. Тонкими, непослушными пальцами, сосредоточенно она выстраивала из поставленных на ребро фишек домино волнистую дорожку.

– Добрый вечер, Ксения Павловна! – Лиза пододвинула пустой стул и села рядом. – Я вам гостя привела. Это Антон, сын Варвары и Феликса. Помните?

– Тоша? – подняла голову Анциферова и уставилась невидящим взглядом на Антона. Пальцы дрогнули, задели последнюю фишку, цепляясь одна за другую, они стали падать, на мгновение вызвав к жизни волну.

Мгновение. Ксения теперь существовала в ожидании таких мгновений. Её память превратилась в темный запутанный лабиринт. Она бродила по нему часами, мысли, обгоняя, наскакивая друг на друга, метались от стены к стене, но вырваться на поверхность, к свету удавалось крайне редко. Но если всё же удавалось, мир раскрывался.

…Вспышка: яркий полдень. Солнечно, но холодно. День рождения маленького мальчика. Глупый праздник, не имеющий по сути отношения к ребенку – что он может понимать в таком возрасте? – повод взрослым собраться вместе. Варвара вошла в гостиную, держа сынишку за руку, и громко представила: «Тоша!». Взрослые заторопились с подарками. Ксения купила в книжном магазине раскраску. Когда сама была ребенком, обожала рассматривать картинки с феями и принцессами. Вероятно, мальчику подошло бы что-то более героическое, но об этом она сообразила слишком поздно. Кто-то вручил виновнику торжества трехколесный велосипед. Настоящий мужской подарок. Вахрушин из прозрачного пакета достал Фонарик желаний. Сочного оранжевого, словно апельсин, цвета. Гости потребовали немедленно испытать сувенир в полете. Люди впопыхах накинули пальто, шапки и высыпали через кухонную дверь в заснеженный дворик. Борис пристроил горелку, поднес зажигалку, тончайшая бумажная оболочка наполнилась горячим воздухом и – фонарик, медленно покачиваясь на ветру, поплыл к облакам. Ксения зажмурила глаза, загадывая желание. Что она тогда загадала? Скорее всего, чтобы сложились отношения. Только с кем? В тот день она напропалую кокетничала с Кабировым – Юлия почему-то на день рождения не пришла. Но разве Ксения загадала на Тимура? Нет-нет, она наблюдала за… Архиповым. Хотела, чтобы тот приревновал её к восточному красавцу. Но Архипов, вручив имениннику пожарную машину, целый вечер просидел за столом молча и мало интересовался происходящим вокруг.

…Опять вспышка: начало лета. Там же в поселке. В лабиринте памяти события по неведомой причине высвечиваются в хронологическом порядке. Теперь их группа собралась в коттедже у Архипова. Лада Сергеевна, Антошка и Лиза давят клубнику, засыпая красные ягоды сахаром. Потом получится переслащенный лимонад. Леонид на правах хозяина готовит на гриле мясо. Ксения то и дело подливает в бокал шампанское. Потому что нервничает: она решила, нет смысла тянуть дальше, признается в чувствах к Архипову прямо сегодня, прямо сейчас. Леонид, выложив котлеты на тарелки, направился в кухню – видимо, что-то забыл, накрывая на стол. Она торопится за ним. На кухне Леонид один за другим просматривает стенные шкафчики. Доходит очередь до холодильника, Архипов захлопывает дверцу и упирается глазами в стоящую рядом Ксению. Женщина делает глубокий вдох и быстро, путано начинает объяснять, что одинока, что мир несправедлив: кому-то везет, люди находят друг друга, а ей не удалось. А ведь и она имеет право на счастье. Имеет право быть вместе с мужчиной сильным и надежным. Таким, как Архипов. Так может… И резкий ответ-пощечина: вы меня как женщина не привлекаете! Ксения дрожит, роняет бокал. Что случилось дальше? Черный провал, в памяти остались только два «обрывка»: липкая лужица от разлитого на полу шампанского и звон разлетающихся в разные стороны стеклянных осколков.