— Домой, я сказал, — это был уже фактически приказ.

— Ой-ей-ей, — протянула книга, — матриархата на этого гада нету, уж я б ему…

— Ядвига, не сейчас, — мрачно оборвала я ее.

— Обиделась, — сходу догадался Стужев.

И меня понесло!

— Ты мог взять меня, а не эту Милу, — начала я. — И мог бы не отшвыривать меня, как несмышленого котенка, а взять с собой, и…

— Котя, — довольно жестко перебил меня Князь, — у Милы допуск на территории темных есть, а у тебя его нет. Это первое. И второе — если сдохнет Мила, я даже не расстроюсь, а если ты…

— Расстроишься?! — с вызовом спросила я.

— Сдохну, — тихо, но очень уверенно ответил Саша.

Я заткнулась, Стужев с насмешкой добавил:

— Как бы ты ни обиделась — простишь. В крайнем случае будем мириться в постели, скажу по секрету, это потрясающий примирительный полигон всех времен и народов. А вот с тобой мертвой я смогу разве что платонической любовью баловаться, что меня, знаешь ли, не особо устраивает, тем более ты еще по эротическим кредитам не рассчиталась. Вопросы?

Ну после такого я с чистой совестью сказала:

— Да пошел ты, няшка самоуверенная!

— О, да, ведьма обиделась, — поддел он.

Я действительно обиделась. Смертельно обиделась.

— Сволочь! — не могла сдержаться.

— Мм-м, ты такая сексуальная, когда злишься. — Стужев плотоядно облизнулся. — В избушку, Маргош, мы с тобой позже поговорим.

Мне так искренне хотелось заехать по его самоуверенной харе, на которой сейчас отразился весь его поганый характер! Но тут вмешалась Ядвига:

— Слышь, ирод, матриархатом не добитый, а тебе у темных чего надобно-то, а?

Не думала, что Стужев ответит, но тот снизошел до краткого:

— С хранителем летописи нужно приватно побеседовать.

Пауза, и осторожное от книги:

— Чай не с урагом Херардом ли?

— Имеются другие хранители? — насмешливо поинтересовался Князь.

Мы с книгой явно подумали об одном и том же, потому как разом выдали единодушное:

— Валим.

А я ко всему прочему еще и добавила:

— Знаешь, Сашунечка, ты скоро очень сильно пожалеешь обо всем сказанном, понял?!

Он что-то явно понял, потому что прищурился и теперь смотрел на меня с нескрываемым подозрением. Таким же подозренческим тоном и спросил:

— Рита, а вы на кой вообще в империю заявились?

— Драконов спасать! — рявкнула книга.

— Точно?! — вопросил змий из рая, маскирующийся под Стужева.

Ну уж на это я отвечать не собиралась и, поднеся палец к огню, мстительно прошептала некоторым:

— Счастливо, дорогой.

— Рита! — рявкнула моя мужа кощеистая.

«Печка», — мысленно позвала я.

Огонь охватил, согрел и унес прочь.

* * *

А вот в полете случилось странное — я со всего размаху налетела на что-то! Слава шубе, это оказалось не так больно, как могло бы быть. Но сползая вниз по невидимой стене, поняла, что сейчас буду падать…

Паника!

— Руку на стену, живо! — скомандовала книга.

Подчинилась в то же мгновение.

Снова пламя, и я оказалась стоящей на деревянном полу в своей избушке!

Там, на лавке, связанный, но сытый и жизнью довольный сидел ураг Херард, рядом с ним мои Кот и Волк, а еще белочки были везде и ежики, а теперь я и паника… моя остаточная паника.

— Это что такое было?! — Голос стал сиплым.

— Похоже, темные усилили защиту, — отозвалась Ядвига. — Мля, если бы не допуск…

— Елдыга захухренная! — высказалась я в отношении всех темных скопом.

— И не говори! — поддержала книга.

В избушке было жарко, меня же в жар бросило при мысли: «А как Саша выберется?» Сняв шубу, я зло швырнула ее на лавку. И тут совсем не к месту заговорил ураг Херард:

— Рита, прекрасно выглядите.

Очень медленно повернулась к темному. Так же медленно марка имени «Ядвига Фолиантовна» отклеилась со своего спасительного места, упала уже книгой, а в следующее мгновение случилось нечто — над фолиантом образовалось бледное привидение, при виде которого побелел не только темный, но и все. Затем на пол ступила Яга. Высокая, повыше меня ростом, худощавая, в белой рубахе да зеленом сарафане поверх, с косой до пояса и злыми прищуренными глазами.

— Ну, здравствуй, Херард, — очень недобро произнесла она.

Темный, с совершенно посеревшей кожей, старался выглядеть невозмутимым. Но я не на него смотрела в тот момент, а на мою сказочную живность, которая с испугу кто с лавки попадал, а кто едва дышал. Причем испугались все, кроме моей армии Мля. Так-так… То есть обитатели избушки, похоже, эту женщину знали…

— Ягусь, на пару слов, — тихо попросила я.

Женщина медленно повернулась, оглядела меня с ног до головы и холодно спросила:

— Ты кто?!

О-па-ся!

— Ой-ей, — тоненько взвизгнул Колобок и свалился в обморок.

Курочка Ряба и вовсе голову втянула и притворилась мертвой. Кот Ученый отчаянно сохранял спокойствие, а вот Серый Волк начал осторожно пробираться к выходу.

— И что делаешь в моей избушке? — прошипела вдруг Яга.

Ну тут уж я возмутилась и сразу расставила все точки над «i»:

— Это моя избушка.

У Яги глаза округлились, и она как зашипит:

— Шшшшто?!

Звери задрожали, а книга примирительно:

— Миславушка, люба моя ненаглядная, чай не помнишь ли, отчего на Херарда осерчала?

Женщина резко повернулась к темному, отчего коса хлестнула ее по спине, и вдруг обняла себя руками за плечи. Замерла, вглядываясь в серое лицо, темные круги под глазами, и прошептала едва слышно:

— Ты!

Резко выдохнув, я подошла к столу, взяла Колобка, с ним на руках направилась к лавке в углу.

— Рит, ты куда? — встревожилась книга.

— В обморок падать, — честно созналась я. — Составлю Колобку компанию. Кто еще со мной?

Обернулась в поисках желающих, а наткнулась на взгляд Яги Миславы. Жуткий взгляд. Обезумевший от горя, растерянный, потерянный, полный горечи. Мы смотрели друг на друга несколько секунд, и вдруг она тихо сказала:

— Спасибо.

Колобок, как выяснилось, только притворялся, потому как после ее слов вздрогнул и ко мне прижался.

— За что? — недоуменно спросила я.