Мои щеки горят так, будто мне только что дали пощечину. Я чувствую себя преданной. Хотя с чего бы мне вообще так себя чувствовать. Она перестала быть мне матерью, когда перестала быть потомком ангела. Но от этого осознания легче совсем не становится. Эмоции бушуют внутри меня, словно ураган.

Я смотрю на свою руки, когда до меня доносятся едва слышные слова блондина:

– Так или иначе, ты поможешь нам. Хотелось бы, чтобы ты сделала это добровольно.

До меня не сразу доходит смысл его слов, а когда это наконец случается, в жилах стынет кровь.

– Знаешь, а вот это уже очень сильно похоже на угрозу.

На какое-то время повисает тишина.

– Еду тебе будут приносить, – наконец произносит парень, покачав головой. А затем, даже не взглянув в мою сторону, уходит, бесшумно закрыв за собой дверь. Слышу, как щелкает задвижка. Я снова оказываюсь взаперти.

Здесь кто-то есть.

Моментально открываю глаза и сажусь в постели. Первое, на что падает взгляд, – блюдо с едой в изножье кровати. В комнате абсолютная темнота, а это значит, я не только не проснулась, когда кто-то пришел, я вообще проспала весь день.

Блин. Теряю хватку.

– Твой суп остыл.

Засовываю руку под подушку, чтобы достать свой самодельный зеркальный клинок, и запускаю его в воздух. Сильвер едва успевает отодвинуться, чтобы тот не прилетел в ее бледное лицо. Оружие попадает в обивку дивана, где только что была ее голова. Какая жалость. Тем не менее я все-таки умудряюсь лишить ее парочки прядей волос. Отрекшаяся поднимает их и смотрит на меня крайне недоуменным взглядом.

Я моментально оживляюсь:

– Что ты здесь делаешь?

Крылья и броня исчезли, пока я спала, и я стою перед ней в той одежде, которая была на мне до трансформации, – облегающие штаны, спортивный лиф и свободная футболка. Не совсем та форма, в которой я хотела бы быть при скорой стычке со злобным чудищем, но как уж есть.

– Вообще-то ты могла меня ранить.

Она что, хочет, чтобы я извинилась?

– Прости, мне жаль, что я промахнулась.

– Вот, значит, как ты благодаришь за то, что я принесла тебе подарочек.

– Какой еще подарочек?

Ее потрескавшиеся губы медленно растягиваются в улыбке.

Боже, Отрекшиеся такие уроды.

Она указывает на тарелку на моей кровати:

– Твой ужин, конечно же.

Я снова смотрю на блюдо:

– Тарелка абсолютно пустая.

Она чуть приподнимает плечи и пожимает ими:

– Это уже детали.

– Ты принесла мне поесть, супер. А теперь тебе пора идти.

Сильвер встает и подходит к камину, делая вид, что греет свои костлявые руки.

– Если честно, мне пока не очень хочется уходить.

– Почему это?

– Потому что мне нравится наблюдать за твоей выдающейся деятельностью.

Я скрещиваю руки на груди и наваливаюсь на спинку кровати, пытаясь изобразить максимально беззаботный вид. На самом же деле я вспоминаю, где и какое именно оружие спрятано. А еще пытаюсь понять, на какой рычажок Сильв можно нажать, чтобы вызнать что-то полезное для себя. В тумбочке позади меня и между сиденьями диванчика, с которого только что поднялась девушка, у меня спрятаны еще несколько самодельных кинжалов. Внизу у ножек кровати и под дном ванны, на когтистых лапах, есть деревянные колышки. В крайнем случае сойдет любая мебель размером со стул или чуть поменьше.

Отрекшаяся кладет руку на каминную полку и поворачивается ко мне. Наклоняет голову, и несколько прядей волос падают на ее лицо. Она не убирает их. Поразительно, насколько отличается облик этих чудищ в мире смертных и спектральном. В реальности Сильвер – одна из самых красивых девушек, которых я только видела. Пронзительные бирюзового цвета глаза, волосы цвета воронова крыла, достающие до середины спины. Миниатюрная, с очень нежными чертами лица, как и у матери. Конечно, она немного бледновата, потому что почти не бывает на солнце, но зато ее можно полноправно объявить современной Белоснежкой. Но здесь, в спектральном мире, ее можно объявить разве что амбассадором зомби-вампирского жуткого шика.

Да, одета она все так же со вкусом, но вещи свисают с ее худющего тела и выглядят как-то аляповато в сочетании с бледной кожей и черными венами. Волосы как будто вообще ни разу не причесывали и обрезали бензопилой. Ее прекрасные розовые пухлые губы в этом мире очень сухие, облезлые и потрескавшиеся. Они настолько бледные, что создается такое ощущение, будто у нее вообще нет рта.

Однако, несмотря на свой отталкивающий внешний вид, она очень уверена в себе. Вероятно, все дело в хорошем окружении, ну, если не считать Торна, конечно. Хотя я считаю, что все Отрекшиеся просто отвратительны, да и Падшие не особо далеко ушли.

Молчание, повисшее между нами, пока девушка внимательно меня рассматривает, становится неуютным. Хотя за те несколько дней, что я нахожусь в Уайтхолде, я начинаю привыкать к этому ощущению. Почти все время, которое я провожу вне своей комнаты, на меня направлены враждебные взгляды. Буду молчать и ждать до последнего. Рано или поздно она назовет причину своего визита. А потом уйдет, и я продолжу планирование своего побега.

– Что Стил рассказал тебе о том дне, когда меня поймали Отрекшиеся?

Моргаю, но, кроме этого движения, стараюсь всеми силами ничем не выдать своего удивления. Какое-то время я думаю: соврать или вообще ничего не отвечать? Но в итоге решаю сказать как есть. Хуже точно не будет. Может, это поможет развязать ей язык.

– Ничего. Он вообще о тебе не говорил. Я узнала о случившемся от соседки по комнате.

Ее подбородок чуть дергается, но выражение лица остается таким же равнодушным. Наклонившись, она берет из дровницы у своих ног полено и вертит белоснежную древесину в руках.

– Логично. На его месте я бы тоже не стала рассказывать о таком трусливом поступке.

Я хмыкаю и закатываю глаза. Услышав мое недовольство, она поднимает взгляд.

– Вы были детьми. Очень мелочно обижаться на девятилетнего мальчишку за то, что он не смог спасти тебя.

Смех, который вырывается из груди Сильвер, такой же сухой и ломкий, как растопка в ее ладонях.

– Он пытался спасти меня? Тебе правда так и сказали?

Плотно сжимаю губы. Опускаю скрещенные руки, положив одну из них на бедро.

– Все было далеко не так благородно, как ты думаешь. Да, вероятно, сейчас я кажусь тебе монстром, но не обманывай себя. Именно благодаря брату я и стала такой.

Она бросает полено в камин, и на месте угольков тут же возникает небольшое пламя, отбрасывающее парочку искр. Я вздрагиваю. Поднимаю руки, намереваясь защищаться, но она проходит мимо меня к двери. Положив руку на дверную ручку, она оглядывается на меня через плечо. Во взгляде кровавых глаз мелькает беспомощность.