Люди постепенно просыпаются, и на меня устремляется несколько сонных взглядов. Тот, кто задал вопрос, еще очень молод. Ему, наверное, лет двадцать – двадцать пять. Волосы парня перепачканы в спекшейся крови, а лицо покрыто слоем грязи, но взгляд у него очень пристальный и пронзительный, чего не скажешь об остальных.

– Que fais-tu ici?[11]

Нет. Я не понимаю, что он говорит.

– Кто ты? Что ты здесь делаешь? – требовательно спрашивает он снова на очень ломаном английском.

Большая часть группы обратила на меня внимание. В их взглядах читается страх с примесью удивления. Женщина, укачивавшая малышку, сажает ее к себе на колени и прижимает к себе, будто пряча. Теперь я вижу лишь несколько прядок ее спутанных светлых волос.

– Я… – из-за эмоций и кома в горле мне очень сложно говорить, и я с трудом выговариваю следующие слова: – Нужно как-то вывести вас отсюда. – Я смотрю на обманчиво привлекательную водную гладь. – Вы можете доплыть на эту сторону? А потом я с радостью покажу вам, как выбраться отсюда.

Так, мне показалось или под водой кто-то есть? Из-за переливов дно почти невозможно разглядеть.

– Ты пришла спасти нас? – спрашивает кто-то позади. Все, что я вижу среди кучи людей – копну каштановых волос и внимательный взгляд.

Я с трудом глотаю ком в горле:

– Я попробую.

Вообще-то у меня ровно ноль идей относительно их спасения. Как я вообще смогу провести целую кучу людей через горный хребет? И это еще при условии, что я смогу пройти с ними мимо Падших и Отрекшихся. Мой план с выпуском церберов на волю тут точно не прокатит. Так, а может, придумать, как отключить камеры на территории, а потом просто выскользнуть…

– Мы не сможем добраться до тебя, – отвечает парень с французским акцентом. – В воде что-то есть, – словно по приказу, на поверхности показывается какое-то угреподобное существо, сверкая длинными острыми зубами. И снова погружается на дно.

Боже. Мой. За. Что.

Я отступаю на шаг назад, тряхнув головой.

– Что это? – рука трясется, пока я указываю на непонятное создание.

– Мы не знаем, но кое-кто из нас уже пытался переплыть на другую сторону и погиб.

Я снова глотаю, в горле внезапно пересохло. Сделав глубокий вдох, я приказываю сама себе успокоиться. Осматриваю пространство вокруг меня. Потолки здесь очень низкие. О полетах не может быть и речи.

– Вон там! – кричит кто-то. – Можно опустить пешеходный мостик.

Поворачиваюсь и осматриваю стену пещеры, пока не нахожу небольшую деревянную ручку, и дергаю за нее. Между камнями что-то начинает гулко шуметь, и с потолка опускается какая-то конструкция. Когда движение останавливается, вдоль водной глади тянется деревянная доска, соединяющая небольшой полуостров с людьми с той частью пещеры, на которой стою я.

Молодой француз под подбадривания остальных делает осторожный шаг к мостику. Он слегка покачивается на цепях, соединяющих его с потолком.

– Осторожнее, Андрэ, – предупреждает его женщина. Доска минимум два фута в ширину, но никаких перил по бокам нет. Кто-то в группе взволнованно вздыхает, как только он ступает на мостик, но парень проходит по нему без проблем.

Один за другим члены группы переходят по шаткой дощечке на другую сторону пещеры, пока, наконец, не приходит черед женщины с ребенком.

– Быстрее, – шипит кто-то за моей спиной, понизив голос.

– У нас нет времени ждать, – говорит парень слева от меня. – Нужно убираться отсюда.

Бросаю на него косой взгляд. Я тоже не самый сострадательный человек на планете Земля, но это уже совсем перебор.

– Мы уйдем только все вместе, – огрызается Андрэ, смотря на испуганную пару по ту сторону от нас. – Ангелина, мама будет рядом. А сейчас вам нужно перейти по мостику. Нам пора идти.

Маленький ангел. Очень иронично звучит, учитывая ситуацию.

Я вижу, как девочка дрожит. Расстояние между нами кажется ей громадным. Очевидно, что она и шагу не сможет сделать, поэтому ее мама наклоняется, поднимает малышку на руки и прижимает к себе. Хоть ребенок не очень крупный, незнакомка на вид очень хрупкая. Скорее всего, она, как и все остальные, толком не спала и истощена от голода. От дополнительного веса ее шатает в разные стороны, но ей все-таки удается дойти до середины моста. Только я чувствую, что наконец могу снова нормально дышать, как над поверхностью показывается одна из тварей. Ангелина начинает визжать и дергаться, из-за чего ее мать теряет равновесие.

Словно в замедленной съемке перед глазами проносится картина, как они падают в сверкающую воду.

Ругнувшись себе под нос, Андрэ бросается вперед, чтобы помочь. Абсолютно на автомате поступаю так же. Деревянная доска ходит под нами ходуном, и мы оба падаем вниз.

Спину обдает жаром, и кожа между лопатками лопается. Крылья вырываются на свободу, но уже слишком поздно. С громким всплеском я оказываюсь в воде. Наличие позолоченных крыльев не добавляет умения плавать, так что я просто ухожу на дно под их весом.

Брыкаюсь и размахиваю руками в попытках выбраться на поверхность. Хорошо еще, что я не обратилась полностью. Окажись я в доспехах, точно не выбралась бы отсюда живой.

Ботинки не позволяют мне всплыть. Уже через несколько секунд я и вовсе не уверена, в каком направлении двигаться.

Из-за яркого света мне почти ничего не видно. В пузырящейся жидкости вокруг меня плавает несколько змееподобных тварей.

Что-то набрасывается на меня, и я резко вдыхаю, набрав полные легкие воды. В последнюю секунду нечисть отворачивается и снова кружит рядом со мной, как акула.

Я рефлекторно дергаюсь, пытаясь всплыть на поверхность, к кислороду, но мои беспорядочные движения ни к чему толковому не приводят.

Я умру.

Если бы только я могла вернуть время вспять, чтобы Стил все-таки научил меня плавать. Тогда я, наверное, смогла бы выбраться отсюда.

Стил.

Сердце сжимается не от мыслей о том, как могло быть когда-то там давно. Оно сжимается, когда я представляю, как он кричит на меня, призывая бороться.

Черная подводная змеюка решает повторить нападение, и я собираюсь с духом и выхватываю один из деревянных колышков, спрятанных в ботинке, и тоже кидаюсь в бой. Под водой мои движения не такие быстрые, как хотелось бы, но мне все-таки удается вонзить стеклянный осколок твари в глаз. Правда, только после того, как она кусает меня в плечо.

Меня пронзает острая боль, но я так отчаянно нуждаюсь в глотке свежего воздуха, что она отходит на второй план.

С криками, от которых вибрирует вода, нечисть уплывает прочь из моего поля зрения, оставляя за собой черную кровавую дорожку.