Я уверенно, но бесшумно шагаю по затвердевшей земле стадиона. Я уже бегу вдоль туннелей, как вдруг слышу, как кто-то кашляет, а затем раздается всхлип.

Замерев, я наклоняю голову вправо, именно оттуда и исходил шум. Т-образный перекресток идет совершенно в противоположную сторону. Мне нужно в другое место. Всего через пару секунд до меня доносится новый приступ кашля, на этот раз сопровождающийся некоторым подобием плача. Мои ноги сами бесшумно ступают туда, откуда исходят все эти шумы. Я даже сообразить ничего не успеваю.

Пока иду, в голове возникают мысли о том, что было бы, если бы я просто не услышала и проигнорировала бы эти всхлипывания и продолжила идти своим путем. Но сейчас я уже направляюсь туда. И чем ближе я становлюсь, тем сильнее колотится мое сердце.

Преодолев четыре поворота и два лестничных пролета, я совершенно перестала понимать, где нахожусь. Но я уже близко. Сама еще не знаю, к чему именно, но я уже слышу чьи-то стоны и сопение. Чуть дальше по коридору наконец-то появляется открытая дверь.

Что бы это ни было, оно там. Я в этом уверена. Замедлив шаги, я задерживаю дыхание и подбираюсь к входу. Воздух вибрирует от влажного кашля, а затем я слышу чей-то шепот на каком-то непонятном языке. Но точно знаю, что это не енохианский. Слишком плавные интонации для этого гортанного языка.

Я прижимаюсь лицом к холодной стене за пару шагов от деревянного дверного проема. Заставляю себя медленно и ровно дышать, чуть наклоняю голову в сторону, чтобы заглянуть в комнату перед собой.

Я убеждаю себя, что, как только удовлетворю свое любопытство, продолжу миссию по поиску псарни и выпущу баргестов на волю. Говорю, что у меня еще есть время, чтобы исполнить свой план. Это лишь небольшое отступление. Мысленно твержу, что что бы там ни оказалось, это абсолютно меня не касается. Что беспокойство, тугим узлом осевшее в животе, беспочвенно.

Но как только моему взгляду открывается то, что находится в этом помещении, я понимаю, что все, что я так усиленно вбивала себе в голову, было наглой ложью самой себе.

Я дважды моргаю, пока глаза привыкают к свету. Вокруг и перед собой вижу воду. Хоть я и не знаю, что здесь за место, но сильно сомневаюсь, что это подземная канализационная система. Пахло бы абсолютно иначе. Может, это местный источник пресной воды?

Впереди, на неровном каменном полуострове, соединенном с задней частью пещеры, ютится группа людей. Группа людей.

От шока перехватывает дыхание. Они не могут проникать в спектральный мир, однако же я вижу их перед собой. Примерно двадцать пять – тридцать человек обоих полов заперты здесь, в чреве вражеской крепости.

На них поношенная и грязная одежда. Рваные рукава, черные пятна, обтрепанные края, у кого-то нет обуви. И ни на ком из них нет теплых вещей. Конечно, это место защищено от непогоды, но абсолютно ничем не отапливается.

Хоть я и устойчива к холоду благодаря своему происхождению и горячей крови полукровок, даже мне становится здесь некомфортно. Значит, температура здесь настолько низкая, что обычный человек может запросто получить переохлаждение.

Обычно такое приятное для глаз свечение воды только усиливает их бледность, делая вид болезненным. На фоне практически белоснежной кожи отчетливо виднеются темные круги под глазами.

В окружении камней с одной стороны и водоема с трех других они спят на тоненьких лежанках. Одеял на всех не хватает, поэтому несчастные жмутся друг к другу, чтобы согреться.

Ближе всех ко мне лежит мужчина средних лет. Он хрипло кашляет, мокрота бурлит у него в легких. Абсолютно лысый, одет в брюки и тоненькую рубашку. Возможно, когда-то она была белая, но теперь это не так. Он один из немногих людей, на котором вообще есть обувь – коричневые кожаные докерсы, которые абсолютно не к месту в канадской глуши. Если бы он был чистым, можно было бы сделать вывод, что мужчина просто шел на работу.

Чуть позади сидит женщина с черными волосами до плеч и растирает ему спину. Ее лицо обрамляют несколько седых прядок. На ней тоненький розовый свитер, порванный по шву, из-за чего одно плечо у нее абсолютно ничем не прикрыто. Мужчина поворачивает голову и слабо ей улыбается. Бедняжка пытается ответить ему тем же, но сил хватает только на то, чтобы на короткое мгновение приподнять уголки губ и снова их опустить.

Я возвращаюсь в нормальное положение и прислоняюсь к стене.

Что мне делать?

Я не смогу это развидеть. Не смогу просто выкинуть этих людей из своей памяти. Но с каждой секундой, что я здесь, мои шансы на удачный побег становятся все меньше и меньше.

Пытаюсь найти разумное объяснение тому, почему Торн вообще держит в Уайтхолде людей, но безуспешно. В голову ничего не идет, за исключением одного очевидного варианта – они здесь как еда. Еле ходящие мешки с кровью для армии Отрекшихся.

Мне уже доводилось испытывать страх в ожидании укуса этих чудищ. От ужаса меня тогда просто парализовало. При том что я была в курсе об их существовании и пищевых привычках. Кто знает, что сказали этим бедолагам. Наверное, думают, что их взяли в плен вампиры. Не знаю, что хуже: правда или то, в чем они сами убедили себя, чтобы объяснить пугающую действительность.

Мой внутренний голос отчаянно кричит, требуя поскорее делать отсюда ноги. Просто развернуться и идти исполнять ранее задуманное. Освободить баргестов, сбежать из Уайтхолда и найти укрытие.

В любом случае чем я вообще могу им помочь? Разве от того факта, что я сбегу, будет не больше пользы? Тогда Нефилимы узнают о существовании этого места. Так будет больше шансов спасти их в будущем… по крайней мере тех, кто останется в живых.

Смогу ли я так поступить? Просто развернуться и бросить этих страдальцев ради спасения собственной шкуры?

Душа просто разрывается на части. Застываю в нерешительности, пока мой мозг решает, слушать свой инстинкт самосохранения или нет. Я в таком глубоком шоке, что мыслить адекватно сейчас просто невозможно.

Решение принимается само собой, как только тишину разрывает тоненький всхлип.

Покинув свое укрытие, я захожу в комнату. Но едва успеваю сделать шаг от дверного проема, как все тело напрягается. От меня до кромки воды еще довольно-таки приличное расстояние, но я не решаюсь подойти ближе.

– Мама, я хочу есть, – хнычет девочка своим высоким, но приглушенным голосом, пока женщина качает ее взад-вперед.

– Я знаю, малыш, – мягко отвечает ей мать, плавно поглаживая ребенка по спине. У малышки очень пышные медово-золотистого цвета волосы. На вид ей не больше семи-восьми лет. По щекам незнакомки текут слезы. – Но сейчас уже пора спать.

Безнадежность охватила этих людей, словно большая грозовая туча. То, что я вижу перед собой, разбивает мне сердце на тысячи осколков. И я не уверена, что смогу собрать его снова.

– Qui est là?[10] – достаточно громко спрашивает один из измученных мужчин. Следом за ним оживляются и другие члены группы.