Энсон мог поделиться информацией, если верил, что она принесет брату только вред.

Митч знал: злобный блеск глаз Энсона однозначно указывал на то, что лучше пребывать в неведении, но любопытство перевесило осторожность.

Однако продолжению разговора помешал телефонный звонок.

Митч вернулся на кухню. Сначала хотел не брать трубку, но потом подумал, а вдруг Джимми Налл хочет передать какие-то дополнительные инструкции.

– Алле?

– Энсон?

– Его здесь нет.

– Кто это?

Голос определенно не принадлежал Джимми Наллу.

– Друг Энсона, – ответил Митч.

Теперь, раз уж взял трубку, следовало вести себя так, будто здесь царят тишина и покой.

– Когда он вернется? – последовал вопрос.

– Завтра.

– Найду я его по мобильнику?

Голос этот Митч определенно где-то слышал. Он взял мобильник со стола.

– Он забыл захватить его с собой.

– Сможете вы передать ему мои слова?

– Конечно. Слушаю вас.

– Скажите ему, что звонил Джулиан Кэмпбелл.

Сверкающие серые глаза, сверкающий «Ролекс».

– Что-нибудь еще? – спросил Митч.

– Это все. Хотя нет, тревожит меня один вопрос, друг Энсона.

Митч молчал.

– Друг Энсона, вы еще здесь?

– Да.

– Я надеюсь, что вы хорошо заботитесь о моем «Крайслере». Я люблю этот автомобиль. До встречи.

Митч нашел полку в одном из столиков, на которой Энсон держал две коробки с пластиковыми мешками для мусора. Выбрал меньший по размеру, белый мешок на пятьдесят литров.

Положил в него пачки денег и конверт с облигациями, закрутил верх, но узлом завязывать не стал.

В такое время, учитывая плотность транспортного потока, для того, чтобы добраться из Ранчо-Санта-Фе до Корона-дель-Мар понадобилось бы два часа. Даже если у Кэмпбелла и были свои люди в округе Орандж, они не могли появиться здесь мгновенно.

– Кто звонил? – спросил Энсон, когда Митч вернулся в комнату-прачечную.

– Кто-то хотел что-то продать, – ответил он.

Цвета морской волны, налитые кровью глаза Энсона подозрительно разглядывали его лицо.

– Не похоже на коммивояжера.

– Ты собирался рассказать мне о том, как зарабатываешь на жизнь.

В глазах Энсона вновь сверкнула злоба. Он хотел поведать о своих успехах Митчу не из гордости за них. Просто знал, что его рассказ причинит младшему брату боль.

– Представь себе, ты посылаешь клиенту через Интернет некую информацию, и выглядит она совершенно невинной. Скажем, фотографии и текст по истории Ирландии.

Понятно.

– Это незашифрованная информация, которая совершенно бессмысленна, если ты не знаешь код. Нет, все ясно и понятно. Но когда ты прогоняешь полученные файлы через специальное программное обеспечение, фотографии и текст превращаются в совершенно другой материал, в спрятанную правду.

– И что это за правда?

– Подожди. Сначала твой клиент получает программное обеспечение, но не его копию на жестком носителе. Если полиция добирается до его компьютера и пытается скопировать или исследовать эту программу, она самоуничтожается. То же самое происходит с файлами, которые находятся в компьютере, что с исходными, что с конвертированными.

Митч стремился знать о компьютерах лишь тот необходимый минимум, без которого не представлялось возможным обойтись в современном мире, поэтому не знал, как можно использовать разработанный Энсоном способ тайной пересылки информации, но один вариант пришел ему в голову.

– То есть террористы могут общаться друг с другом через Интернет, а тот, кто читает их сообщения, будет думать, что они интересуются историей Ирландии.

– Или Франции, или Таити, или анализируют фильмы Джона Уэйна. Ничего необычного, никаких шифровок, чтобы вызвать подозрения. Но террористы – не те клиенты, которые приносят стабильную прибыль.

– А кто те?

– Их много. Но я хочу рассказать тебе, что я делал для Джулиана Кэмпбелла.

– Который занимается шоу-бизнесом.

– У него действительно есть казино в нескольких странах. Частично он использует их для отмывания денег, которые приносят другие сферы его деятельности.

Митч подумал, что он уже знает настоящего Энсона, человека, как небо от земли отличающегося от того Энсона, который рядом с ним ехал на юг, к Ранчо-Санта-Фе. И не питал никаких иллюзий в отношении старшего брата. Пелена самообмана давно развеялась.

И однако, в этот самый момент перед ним открывалась третья ипостась Энсона, еще больший незнакомец, даже в сравнении со вторым Энсоном, который предстал перед Митчем в библиотеке Кэмп-белла.

Его лицо изменилось, в зеленых глазах зажегся темный свет.

Что-то произошло и с телом. Нет, на стуле по-прежнему сидел человек, но человек, в котором очень уж явственно просматривался зверь.

Осознание всего этого пришло к Митчу еще до того, как старший брат начал рассказывать о своих делах с Кэмпбеллом. И потом он не мог утверждать, что эффект был психологический, что откровения Энсона трансформировали его в глазах Митча, потому что изменения в Энсоне произошли до того, как тот заговорил.

– Половина процента всех мужчин – педофилы. В Соединенных Штатах их полтора миллиона. И миллионы по всему миру.

В этой ярко освещенной белой комнате Митч почувствовал, что стоит на пороге тьмы. Ворота во тьму открывались перед ним, и он уже не мог повернуть назад.

– Педофилы обожают детскую порнографию, – продолжил Энсон. – Хотя при покупке они могут нарваться на полицейского агента, выступающего в роли продавца, что может закончиться тюремным сроком, они рискуют всем, чтобы получить эти фото или видео.

Кто выполнял приказы Гитлера, Сталина, Мао Цзэдуна? Соседи, друзья, матери и отцы, братья.

– Если материал приходит в виде скучного текста об истории английского театра и превращается в возбуждающие фотографии и даже в видео, если они могут получать то, что им нужно, не боясь наказания, их аппетит становится ненасытным.

Митч оставил пистолет на кухонном столе. Возможно, подсознательно подозревал, что услышит подобную мерзость, и опасался, что пустит оружие в ход.

– У Кэмпбелла двести тысяч покупателей. Через два года он рассчитывает довести их число до миллиона, по всему миру, и приносить они ему будут пять миллиардов долларов в год.

Митч вспомнил яичницу и гренки, которые он приготовил на кухне этого существа, и у него скрутило желудок при мысли о том, что он ел из тарелок, пользовался столовыми приборами, к которым прикасались эти руки.