До срока, до самого гроба.

Возведённому в историографы и камер-юнкеры Двора Его Императорского Величества, включённому в «Месяцеслов и общий штат Российской империи» приличествует столичная усыпальница, для крепостной же старухи сгодился бы и скромный сельский погост…

Так предполагает филистер — да судьба порою располагает иначе.

И по воле судьбы опустили Арину Родионовну в землю Васильевского острова, а тело прославленного стихотворца и члена Российской академии в начале 1837 года «заколотили в ящик», ящик сей «поставили на дроги» и повезли вон из Петербурга — в глухую Псковскую губернию, в Святогорский монастырь, что всего в пяти верстах от сельца Михайловского.

С гробом поехали жандарм, пушкинский дядька Никита Козлов и давнишний приятель поэта А. И. Тургенев. Александр Иванович вёл в дороге дневник, в котором тщательно фиксировал все подробности путешествия «Пушкина до последнего жилища его».

Из тургеневского журнала мы, в частности, узнаём, что могилу поэта рыли мужики, посланные 5 февраля П. А. Осиповой, хозяйкой Тригорского. Сами же похороны — короткие, как роковой размен выстрелами, — состоялись на другой день, 6 февраля.

Запись А. И. Тургенева о святогорской зимней церемонии представляется нам очень важной. Вот эти мемуарные строки:

«6 февраля, в 6 часов утра, отправились мы — я и жандарм!! — опять в монастырь, — всё ещё рыли могилу; мы отслужили панехиду в церкви и вынесли на плечах крестьян и дядьки гроб в могилу — немногие плакали. Я бросил горсть земли в могилу…»[469]

Что за «крестьяне» участвовали в погребении Пушкина, кто из простолюдинов уронил неподдельную слезу у гроба — увы, неведомо. Но среди собравшихся могли находиться и люди, приписанные к близлежащему Михайловскому, — разумеем конечно же кого-либо из родни Арины Родионовны. Ведь ещё накануне вся округа узнала о доставленном в Святые Горы «ящике» — так почему бы потомкам нашей героини, детям и внукам «голубки», прежде столько слышавшим от старушки об «ангеле» и знававшим его, не прийти проститься с убиенным барином?[470]

Почему бы судьбе не выставить их 6 февраля 1837 года на дорогу?

Этого никак нельзя доказать — вот и остаётся просто верить, что история о «красоте души человеческой, души любящей» завершилась именно так.

А вдова Пушкина сумела выбраться в Святогорский монастырь — на «святое смерти пепелище» (III, 333), туда, где «земля прекрасная, ни червей, ни сырости, ни глины»[471], только через четыре года.

Тут и книге конец.

Много воды утекло с тех пор, немало режимов и поколений миновалось, но кардинально менявшая свой облик Россия — «земля женственная», по известному афоризму Н. А. Бердяева[472] — не забыла героиню нашей книги.

В национальном сознании издревле сплелись в замысловатую пряжу правда и легенды об Арине Родионовне. Бытование одной из таких легенд даже привело к тому, что в конце 1928 года на Большеохтинском кладбище города Ленинграда по инициативе Комиссии по охране и изучению кладбищ была «прибита» мемориальная доска с надписью:

Лишь после уточнения А. И. Ульянским места погребения няни доска «в память столетия со дня её смерти» была демонтирована и поступила на хранение в Институт русской литературы (Пушкинский Дом)[473].

Накоплена обширная и разнообразная литература об Арине Родионовне.

Деятели искусства XIX–XX столетий постарались не отстать от тружеников пера и внесли свою лепту в прославление пушкинской няни. Например, её усердно (и подчас удачно) рисовали художники.

Образ старушки не раз воплощался на театральных подмостках. (Так, в пьесе К. Г. Паустовского «Наш современник», поставленной в 1949 году на сцене академического Малого театра, роль Арины Родионовны исполнила народная артистка СССР Е. Д. Турчанинова.)

Существуют музыкально-литературные композиции, любопытные работы кинодокументалистов, пользуются спросом поделки палехских мастеров…

Сверх того, восстановлены правдоподобные «домики» Арины Родионовны, в них действуют бесхитростные провинциальные музеи. Есть и мемориальные доски в честь «голубки», открытые после Великой Отечественной войны, — их можно увидеть в Кобрине и Михайловском, на петербургском доме, где она умерла[474], и при входе на Смоленское православное кладбище. Там, в арке бывшей богадельни, на мраморной плите выбито:

Давным-давно муссируется вопрос и о памятнике Арине Родионовне, сооружение которого стало бы апофеозом государственного и общественного почитания «мамушки».

Первым на данную тему высказался в печати, по нашим сведениям, Е. Поселянин (E. Н. Погожев) в январе 1917 года. Но вскоре после публикации Е. Поселянина началась революция, потом Гражданская война — и призыв писателя не был услышан и поддержан.