Так Галя впервые в своей жизни ощутила, что значит выражение «Денег — куры не клюют». Она даже не могла точно сказать, сколько у нее сбережений. Шкатулка, в которую она складывала плату за гороскопы, постоянно переполнялась. Во всех ее карманах были небрежно рассованы крупные купюры, за каждую из которых Галя раньше работала в институте целый месяц. Галина с мужем купили себе отдельную квартиру, сделали в ней роскошный ремонт, а денежный поток по-прежнему не иссякал.

Колыванова забросила синхронные переводы на конференциях. Да и вообще про свою основную специальность она теперь вспоминала все реже и реже. Зачем нужна наука, если она не приносит доход? Молодая женщина была уверена: деньги — главное в жизни, они дают опору и уверенность в завтрашнем дне.

Но богатство не сделало ее счастливой. Наоборот, всегда сдержанная и корректная, Галя стала раздражительной, по любому пустяку кричала на мужа и устраивала ему истерики. Она чувствовала себя разбитой, у нее появились частые головные боли, бессонница, развилась астма. Галина потеряла звездное небо над головой, а вместе с ним из ее жизни ушло, как оказалось, самое ценное.

Одумавшись, Колыванова стала потихоньку возвращаться в науку. Она ходила на все астрономические «междусобойчики», предлагала свои услуги в качестве бесплатного переводчика и вскоре опять вошла в узкий научный круг. Правда, ни под каким видом Галя не призналась бы коллегам, что занимается составлением гороскопов: те немедленно предали бы ее анафеме…

* * *

— Значит, на том симпозиуме вы тоже переводили? — сделала я вывод.

Мы сидели в удобных креслах с подлокотниками, я пила кофе, а Галина курила тонкую пахучую сигарету. Она раздавила окурок в пепельнице и кивнула:

— Да, очень напряженная была работа. Я потеряла целых четыре килограмма, хотя обычно худею на два.

— Потеряли килограммы? — живо отреагировала я. — Вообще-то эта тема меня тоже интересует, да еще как!

— Ну да, все синхронисты худеют на работе, — охотно объяснила Галя. — Я столкнулась с этим необычным эффектом еще лет пять назад, когда только начинала синхронить. После нескольких дней конференции с меня буквально спадали юбки и брюки. То есть худели не щеки или грудь, как это обычно бывает, когда сходит первый жирок, а именно уходили сантиметры в талии. Потрясающе, как при массаже!

— Вы там что, двигаетесь много? — не могла понять я причину похудения.

Колыванова улыбнулась:

— Да нет, совсем не двигаюсь, только языком работаю. Дело в том, что, как бы легко ни давалась мне моя работа, она все равно ужасно нервная и напряженная. В день синхрона я не ем, потому что после еды ухудшается голос. Да и есть совершенно не хочется: то ли от волнения, то ли от напряжения у меня начисто пропадает аппетит. Ведь постоянно чего-то боишься: неправильно перевести, не расслышать, закашляться… Ну вот, а еще я во время работы пью очень много воды — не меньше трех литров каждый день. И, неловко говорить, — ужасно потею. Это вообще удел всех синхронистов. В конце дня мое белье просто мокрое от пота, я сразу же переодеваюсь в сухое.

— А как же банкет? Ведь после конференции обычно бывает бесплатное угощение. Вот уже где все наедаются на халяву!

— Нет, на банкете я не ем, только пью соки. Ведь на нем я тоже перевожу. Правда, там беседа уже неофициальная, и мне легче работать, но я все равно не могу расслабиться.

— Понятно. А килограммы исчезают навсегда?

— Если плотно ем в течение следующих дней, то опять их набираю. Если же ограничиваю себя, особенно в мучном, то жир уходит навсегда.

Здорово! Но не менять же мне, право, профессию только для того, чтобы похудеть. К тому же синхронный перевод — это высший пилотаж владения иностранным языком, а я двух слов по-английски связать не могу. Ничего не поделаешь, языковой барьер: стоит мне открыть рот, как все правила английской грамматики сразу же вылетают из головы, учащается сердцебиение, и я начинаю безбожно заикаться.

Однако пора вернуться к главному вопросу.

— Галя, вы носили бейджик в течение всего симпозиума? — спросила я.

— Ну да, наверное, — пожала плечами Колыванова.

— А куда он делся потом? Ведь каким-то же образом он оказался на месте преступления?

Галина призадумалась, а потом, странно дернув ногой, ответила:

— Даже не знаю.

Я почувствовала, что она лжет, поэтому умоляюще сложила руки:

— Если вы что-то знаете, то, пожалуйста, не скрывайте. Ведь невинный человек может сесть в тюрьму!

Галина вскочила и нервно зашагала по гостиной.

— Я понимаю, вы беспокоитесь о своей подруге. Но ведь у меня тоже есть друзья, и их судьба мне небезразлична!

— Значит, вы отдали бейджик кому-то из друзей? — догадалась я.

— Да, — с неохотой подтвердила Колыванова. — Но я уверена, что Надя здесь ни при чем! Вообще, вся эта история с убийством притянута за уши. Мы приличные люди, и у нас нет связей в криминальном мире!

— Конечно, — успокоила я ее. — Но ведь Надя тоже могла кому-нибудь одолжить на время карточку. Или ее могли украсть, ведь правда? А кстати, зачем вы отдали подруге свой бейджик?

Галина опять села напротив меня и закурила новую сигарету.

— Я хотела, чтобы она прошла на фуршет. Меня охрана уже знала в лицо, а ее без документов могли не пропустить. Но я зря беспокоилась: всем было наплевать на участников симпозиума, я могла привести с собой хоть медведя. Ну и, по всей видимости, Надя забыла отдать мне бейджик. Мне он был, в сущности, уже не нужен, и я его не хватилась.

Провести подругу на фуршет. Как интересно. Дамочка заколачивает нехилые бабки на астрологических прогнозах, а предпочитает водить знакомых на халявное угощение за счет организаторов конференции. Неужели жаба душит потратиться на пару бутербродов и бутылку шампанского?

Галина, вероятно, обладала даром читать чужие мысли. Или же просто сказывался ее большой опыт в общении с людьми. А может, это у меня мимика такая живая. Как бы там ни было, Колыванова оскорбленно поджала губы:

— Конечно, я привела подругу вовсе не наедаться! Я хотела, чтобы она нашла себе мужа. Естественно, среди иностранных докладчиков: из Канады, Англии, Америки.

— А что, они все не женаты? — поразилась я. — Сколько же им лет?

— В самом соку: от тридцати до пятидесяти. И большинство — холостяки.

— С ними что-то не так?

Чем черт не шутит: возможно, чрезмерное увлечение наукой губительно действует на психику.

— Не так? — переспросила Галя. — Да нет, они нормальные люди, умные, с чувством юмора. Вот только бедные. Зарабатывают в месяц не более двух-трех тысяч долларов.

— Это называется «бедные»? — удивилась я. Ну и запросы у астролога Златы Лунной!

— По западным меркам — это на грани нищеты, даже до среднего класса не дотягивает, — снисходительно объяснила Галина. — Вообще, на Западе на науку, как и у нас, выделяется очень мало бюджетных средств, — если, конечно, речь идет не о разработке оружия. Посудите сами: зачем рядовому налогоплательщику нужно, чтобы кто-то там удовлетворял свое научное любопытство за его счет? Ну и, естественно, тамошние невесты не очень охотно выходят замуж за низкооплачиваемых ученых. Тем более за астрономов, потому что они вообще живут, как правило, в какой-нибудь глуши, в сельской местности: ведь в Нью-Йорке звезд не увидишь, слишком яркое небо и много фонарей.