– Подвиг – это конечно же неплохо. Но думаю, что Амалхасу куда больше устроило бы нечто материальное.

– Есть у меня кое-что, – взглянул я на свой мешок, который благоразумно захватил с собой, предполагая именно такой исход событий. – Давайте вместе посмотрим, что ему больше придется по душе.

– Не здесь, – жестом остановил меня мой собеседник. – Пойдем к самому́ Амалхасу, ведь мне важна его реакция.

Внутри пещера оказалась большой, даже огромной. С высоченным сводом и широкой трещиной на нем, откуда приходило столько света, что разглядеть ее полностью удалось без всяких проблем. Очаг, у которого возились Рейчел с Дайлой, оказался далеко в стороне, ну а сами мы подошли к величественной статуе того Амалхасу. То, что он именно воин, становилось понятно с полувзгляда. Суровое, обезображенное шрамами лицо, почти скрытое под шлемом из крокодильего черепа. Руки его, которых оказалось целых пять, держали оружие. Сами они располагались так, что мне сразу пришла мысль, что тот же Гаспар высоко оценил бы их местонахождение. Две, как и обычно, росли из плеч, но имелась спереди и еще одна, прямо из живота, в которой Амалхасу держал щит.

«Удобно!» – пришла ко мне мысль.

В еще двух, которые торчали из спины, бог воинов держал лук со стрелами.

«К нему и сзади-то не подкрадешься! – восхитился я. – А если у него на затылке имеется третий глаз, он – само совершенство!»

Правда, сложение у Амалхасу подкачало, поскольку выглядело оно совсем не атлетическим. Наоборот, его объемистый живот выдавал в нем завсегдатая пивнушек и явного чревоугодника. Ноги не впечатляли тоже. Короткие и тощие настолько, что невольно напрашивалась мысль: как же они могут выдержать вес его тела?

– Есть у него на затылке глаз, – кивнул жрец, словно прочел мои мысли. – Но не будем отвлекаться. Итак, чем ты сможешь его заинтересовать?

Начинать конечно же следовало с оружия. По логике вещей, что больше всего могло понравиться богу воинов?

И потому я предложил кинжал. Отличнейший кинжал работы Прежних, верой и правдой прослуживший мне последние несколько лет. Крепкий, надежный и такой острый, что способен рассечь волос на лету. К тому же не тупится. Я, можно сказать, с кровью и мясом отрывал его от себя.

– Нет, – сказал жрец. – Это слишком незначительный подарок для нашего бога, этим его не задобрить.

В ход пошла сабля. Все, что я рассказал о кинжале, в равной степени относилось и к ней, разве что появилась она у меня не так давно. Сабля являлась подарком от одного весьма влиятельного лица королевства Сагания за неоценимую услугу, которую я ему оказал, и дорога́ она была мне ничуть не меньше кинжала.

Глядя на нее, жрец зевнул. А когда я недоуменно на него взглянул, то пояснил:

– Я всего лишь передаю реакцию самого Амалхасу. Давай дальше.

Дальше был арбалет. Душа у меня плакала горючими слезами, когда я протягивал его жрецу.

Удобный, меткий и такой надежный, будто не сложнейшая конструкция, а обычный молоток. Вот с ним-то мне расстаться было тяжелее всего. Мне с трудом удалось удержаться от стона, представив себе, как чужие руки ухватывают его за ложе, дергают рычаг, а затем прикладывают к плечу.

И каково было мое облегчение, когда жрец равнодушно скользнул по нему взглядом и покачал головой.

Элекиты? Для начала я достал их всего два.

– Амалхасу не девица, и побрякушки его не интересуют.

– Может быть, ему нужно вот это? – начал уже отчаиваться я.

Вещь, которую я протянул жрецу на этот раз, лично мне не принадлежала. Она была Головешкиной, а именно – устройством, позволяющим ему видеть в полнейшей темноте как днем. Его я сорвал с головы Теда и захватил с собой на всякий случай. Совсем не для того, чтобы купить расположение пузатого бога, но выхода не оставалось.

– А она для чего? – повертел жрец в руках незнакомую вещь.

Ну я и объяснил.

– Амалхасу нет разницы – день, ночь. Он видит даже духов, которые, кстати, ему подвластны, пусть и не все.

Впору было отчаяться, и все же я решил покопаться в мешке: вдруг там чего завалялось?

Ле́са, рыболовные крючки, точильный камень, запасные подштанники, шило, кремень с огнивом, непонятно откуда тут взявшийся осколок бараньей бедренной кости: Барри, что ли, ее сюда уронил? Игральные кости, манок на птицу, жирная тягучая жидкость в бутылочке темного стекла для смазки арбалета. Берет с помпоном, который впору уже выбросить, настолько отросли волосы. Непонятно как сохранившееся письмо от моей бывшей подружки Фейли той поры, когда я еще не познакомился с Рейчел, благо что она его не нашла. Письмо следовало немедленно выкинуть, слишком откровенно его содержание; и я незаметно сунул его в карман, чтобы избавиться от компромата по дороге отсюда. Запасная шестеренка от арбалета, связка всевозможных ключей от замков Прежних, давно потерянное мною устройство, тоже их работы, которое показывает стороны света, что всегда удобно в подземельях. Это было все. И тогда я взглянул на Рейчел: может быть, у нее при себе есть что-то, что могло бы заинтересовать уже ненавистного мне бога Амалхасу?

– Удачник, а это что? – внезапно спросил его жрец, который все время заглядывал мне через плечо.

– Что именно?

– Вон та вещь с множеством дырочек на боку?

– Губная гармоника. – И, видя недоумение на его лице, пояснил: – Музыкальный инструмент. Ну, как барабан. – Других инструментов я у них не видел. – Только в случае с ним нужно не бить, а дуть.

– Дуть, говоришь? Дай-ка я его посмотрю.

Гармоники не было жалко нисколько. Тоже оставшаяся от Прежних; я ждал от нее какого-нибудь необычного, иногда почти волшебного свойства, но не тут-то было. Тогда я попробовал научиться на ней играть. Что-то у меня на́чало получаться, но игра моя нравилась только Барри. Причем настолько, что каждый раз он начинал выть. Выть так тоскливо, что слезы сами собой на глаза наворачивались. Рейчел однажды заметила:

– Выть у Барри получается куда лучше, чем у тебя играть. По крайней мере, душевнее.

И потому я протянул гармонику без малейшего сожаления.

К моему немалому изумлению, жрец разобрался с ней с ходу. Со второй попытки у него даже получилось сыграть нечто весьма похожее на походный марш Анкверского горно-егерского полка, в котором в свое время начинал службу наш Гаспар. Я только диву давался.

– Амалхасу доволен, – наконец заявил он.

– И что, можно начинать церемонию? – все еще не веря своему счастью, спросил я.

– Можно.

– Рейчел, иди быстрей сюда! – заорал я, пока тот не передумал.

Она оказалась рядом со мной буквально в мгновение ока. Взяла меня под руку, придав лицу смущенное выражение, которое и должно быть у невесты перед алтарем. Должен заметить, придав его уже привычно – что значит опыт.