Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И снова его губы слегка дрогнули.
– Говоришь, безупречный вкус?
– Несомненно. Поэтому платье пришлось усовершенствовать. Ножницами.
– Теми, что сейчас лежат в твоем кармане?
Я подняла брови.
– У тебя что, рентгеновское зрение?
– Они оттягивают ткань.
Наши взгляды встретились, и я едва не опустила глаза первой. Но выдержала.
– Точно. Ими.
– Готовила очередную провокацию?
– Думаешь?
Быстро же он меня раскусил…
– Да, – спокойно определил он. – Как и в коридоре, ты пытаешься понять, насколько далеко можешь зайти. И что тебе здесь на самом деле грозит. Но ты боишься, поэтому и ножницы прихватила. Так, Ванда?
Имя он произнес странно, с паузой.
Отрицать было бессмысленно, и я кивнула, соглашаясь.
– Ты умен.
Уголок его рта снова дернулся. Была в этом какая-то тревожащая неправильность…
– Или у меня часто бывают пленники.
Бархатная нотка скользнула в хрипловатом голосе. И я застыла, напряженно всматриваясь в знакомые глаза на чужом лице.
– Я тебе кого-то напоминаю? – бесцветно спросил Рэй, поднося ко рту свою кружку. Пить не стал, словно держал ее лишь для того, чтобы согреть пальцы, обтянутые черной кожей перчаток. Или чтобы заслониться от меня? – Ты смотришь так, словно видишь знакомого.
Или просто схожу с ума. Или сошла давно…
– Вряд ли его можно назвать знакомым, – медленно сказала я, не отрывая глаз от мужского лица со шрамом. – Но да. Ты напоминаешь мне… кое-кого. Только того человека давно нет в живых.
– Что же с ним случилось? – в голосе Рэя не прозвучало ни капли интереса.
Я мотнула головой, все-таки опустила глаза и пробормотала:
– Неважно.
Кухарка поставила передо мной большую тарелку с горячим отварным картофелем, щедро сдобренным сметаной и тертым сыром, а рядом – огромную кружку со сладким чаем, пышную булочку и блюдце с маслом и вареньем. И даже улыбнулась мельком, словно ободряя.
– Ты срезала шнур прикроватного балдахина? Синего балдахина со звездами? – вдруг спросил Рэй, и я кивнула, совершенно сбитая с толку. Сдался им всем этот шнур!
На губах главаря мелькнула странная усмешка.
– Зря ты это сделала. Ему не понравится.
– Кому – ему? – не поняла я.
Да в чем дело-то? Мишель вон тоже о балдахине спрашивала… Что в нем такого особенного? Но Рэй лишь указал на тарелку.
– Поешь, Ванда. И можешь выпустить из ладони ножницы, здесь тебе ничто не угрожает. Конечно, если ты все сделаешь правильно.
– А если нет, ты будешь меня пытать? – Я глянула на другой конец столовой, где остались деструкты. На нас они поглядывали искоса, но, казалось, снова были заняты своими разговорами. По крайней мере в открытую никто не таращился. Лишь Мишель теперь недовольно качала головой, сокрушаясь, что я посмела нарушить уединение ее ненаглядного Рэя.
– Это зависит от тебя, – любезно сообщил главарь.
От картофеля шел умопомрачительный аромат, и я все-таки взяла вилку, поняв, что жутко проголодалась. Последний раз я ела в академии, перед тем как отправиться в театр. А восстановление организма требует не только жидкости, но и обильной еды.
– Сколько времени я у вас в плену? – сунула в рот кусочек сладкого клубня и медленно прожевала. Вку-у-усно! – Или это тайна?
– Почему же, – пожал плечами Рэй. – Пошли вторые сутки. Считай, что ты у нас в гостях, Ванда.
Ну да, конечно! В гости волоком не тащат и по голове не бьют!
– Игла сожалеет, что ударила тебя. – Рэй догадался, о чем я думаю.
Вот уж сомневаюсь, что эта безумная испытывает хоть каплю раскаяния!
– Нам был нужен лишь профессор, мы не хотели причинять вред другим.
– Правда? – Я решила сделать вид, что верю. – Ну раз я гостья, мы можем поговорить…по-дружески?
– И что же ты хочешь узнать? – Рэй откинулся на спинку стула. Его черные глаза гипнотизировали, смотреть в них становилось все сложнее. Словно человек напротив видел не просто меня. Словно он смотрел в мою душу. Признаться, это ощущение нервировало.
– Для начала – где мы? Этот дом стоит в Старограде?
И снова эта непонятная улыбка, словно вопрос его развеселил.
– На его окраине.
– Северной или южной?
– Второе.
– О, это там, где остались развалины старой башни с часами? – невинно поинтересовалась, я и Рэй качнул головой, поражаясь моей наглости.
– Этот дом невозможно найти. Так что не старайся.
– В этом доме живут деструкты?
– И они тоже.
– Значит, вы скрываетесь от закона? От инквизиторов?
– Мы пытаемся выжить. Просто выжить.
– И сколько вас здесь?
– Сейчас немного. Каждый приходит тогда, когда захочет.
– Ты тоже деструкт?
– Не злоупотребляй моим гостеприимством, Ванда.
Я выдохнула и поднесла ко рту чашку с чаем. Картошка закончилась, я и не заметила, как слопала целую тарелку и закусила булочкой. Зато голова перестала болеть и внутри стало теплее, ресурс организма, израсходованный нейро-панелью, восстановился.
– Чего вы хотите от профессора Хакала? Думаете, он может вернуть вам нормальную жизнь, так? Ты в это веришь?
– А ты? – Он вдруг наклонился вперед и оказался ближе, чем я хотела бы. Чем могла вынести. Все-таки Рэй как-то странно действовал на меня. Я не могла оторвать от него глаз. Он притягивал меня как огонь – мотылька. И в то же время мне хотелось сбежать так далеко, как я только смогу…
«Он вывернет твою душу наизнанку, и ты сойдешь с ума…», – змеиный шепот Иглы наполнил уши. Я прикусила щеку, чтобы от него избавиться.
– Я?
– Ты говорила с ним в театре. И тоже спрашивала о разорванных линиях.
– Это неудивительно, – попыталась я выкрутиться. – Его статья вызвала большой резонанс в обществе. Как и всем, мне любопытно. Неужели профессор действительно сумел восстановить линии? Ведь считается, что это невозможно. Разрывы в линии Духа лишь увеличиваются со временем, но никогда не соединяются вновь! Это основа основ, фундамент всего учения о линиях! Профессор хочет опровергнуть то, что считается аксиомой.
Рэй молчал. Кажется, он даже не дышал, словно и не человек вовсе.
Я сделала глоток чая. И сосредоточилась.
Темнота сгустилась. Углы обозначились резче, мир потерял объем и стал двухмерным, будто вырезанным из бумаги… я посмотрела на мужчину, сидящего напротив.
И отшатнулась, едва не перевернув стул. Чай выплеснулся из кружки, обжигая голые колени.
– Что с тобой?
Что? Я задыхалась. И кажется, все-таки ослепла. Словно безо всякой защиты шагнула на орбиту планеты и широко распахнутыми глазами взглянула на млечный путь. Он отпечатался на сетчатке моих глаз и выжег внутри меня рисунок собственных звезд.
Я зажмурилась изо всех сил, но не смогла удержать катящиеся из-под ресниц слезы.
– Ванда, тебе плохо? Позвать врача?
Очень осторожно я приоткрыла один
