– Простите, не знаю. Мы не общаемся с наемнымперсоналом. Но я сейчас выясню и сообщу вам. Можно идти?

– Ступайте, я буду в зале. Как найдете Тамару,ведите сразу ко мне, – величественно сказала я.

– Постараюсь обернуться быстро, – заверилофициант и испарился.

Я принялась озираться. Похоже, веселье вполном разгаре. Надо же, у стены стоит пара красивых лодочек на высокомкаблуке. Очевидно, их хозяйка, устав от неудобной обуви, без всякого стеснениясбросила их и бегает босиком. Дальше, чуть поодаль от лаковых туфелек, валяетсямеховая горжетка. Да уж, накинуть на плечи украшение из убитой лисы не самаягениальная идея, если учесть, что все происходит летом, да еще в Греции.

– Сюрприз, мадам, от спонсора! – прощебетализа спиной.

Я обернулась. Еще одна белокурая модельпротягивала мне крохотную коробочку.

– Подарочек, – сказала девушка.

– Спасибо, я уже получила при входе.

– Возьмите еще.

– Можно?

– Конечно! Там прикольная штучка, – захихикалаблондиночка. – Суперская! Берите, берите…

Я взяла упаковку, подождала, пока приветливаякрасавица уйдет, и открыла крышечку. Из груди вырвался вздох восхищения.

На темно-синей бархатной подкладке лежали двакрылышка из белого шоколада. Конфетки выглядели потрясающе и пахли ванилью.Создавалось впечатление, что некий ангелок, пролетая мимо клуба, обронилкрылья, и они таинственным образом спланировали в жестяную упаковку. Блондинкаправа, сувенир замечательный.

В ту же секунду я ощутила голод. Надо быпоискать столы с закусками… Но едва я направилась в глубь зала, как в сумочкеожил телефон. Звонил Гарик Ребров, глава издательства «Элефант».

– Как дела? – поинтересовался он.

– Замечательно, – придав голосу бодрость,ответила я, – отдыхаю по полной программе.

– Купаешься?

– И загораю, – соврала я. – Правда, ко мнеплохо солнце цепляется.

– Отель нравится? – продолжил расспросы Гарик.

– Сплошной восторг, – ответила я.

– Ты в ресторане? – неожиданно спросилсобеседник.

– Да. А как ты догадался?

– Музыку слышно.

– Твоей наблюдательности можно позавидовать, –решила я сделать комплимент Реброву, – сегодня здесь устроили вечеринку.

– С фуршетом? – насторожился Гарик.

– Ну конечно, я как раз двигаюсь в сторонубанкетных столов, – ответила я, проглотив слюнки.

– Стой! – воскликнул Гарик.

Я замерла:

– Что случилось?

– Не смей прикасаться к еде!

– Очень есть хочется!

– Не трогай угощенье!

– Но почему?

– Оно не свежее!

Я засмеялась.

– Гарик, каким образом ты, будучи в Москве,определил качество салатов в Греции?

– Вилка, на тусовках едят только лохи ижурналисты! – зачастил Ребров. – Если на вечеринке больше сорока человек,устроители экономят на количестве тарталеток, а кухня на качестве продуктов.Организаторы стараются заплатить поменьше денег, а повара надеются заработать,поэтому не докладывают в салаты мясо, уменьшают порции, а вместо деликатесныхкрабов используют одноименные палочки. Зальют смесь соусом, и никто не поймет,что там внутри.

Я, успев за время нашего разговора отмереть иподойти к длинным столам, уставилась на миски с салатами и спросила:

– Ты полагаешь?

– Стопроцентно уверен! – с жаром воскликнулГарик. – А яйца… Они точно будут несвежими. Один из моих сотрудников поел навечеринке «оливье» и попал под капельницу.

Я вздрогнула и переместилась левее, к длиннымблюдам, где лежали морепродукты.

– С рыбой свои хитрости, – несся дальше Гарик.– Закупают осетрину пятой свежести, протирают ее тряпкой, смоченной в хрене,тонко нарезают и сверху маскируют соусом «Песто», зеленой такой штукой. Самаялучшая заливка, чтобы скрыть плесневелые места.

Я, в этот момент нацелившись на кусок белуги,украшенный тем самым «Песто», дернулась и пошла к горячим блюдам.

– Всякие там шашлычки, куриные крылышки,котлетки и прочее тоже нельзя трогать, – вещал Ребров. – Хуже них только суши.Лучший способ самоубийства – слопать на вечеринке рис с куском сырого лосося.

Я в полном отчаянии уставилась на столы. Можноподумать, что Гарик находится где-то рядом, до такой степени точно он описалменю.

– Эй, ты чего замолчала? – занервничализдатель. – Уж не начала ли подбираться к пирожным? Взбитые сливки…

– Неужели ничего нельзя пробовать? – в ужасевоскликнула я.

– Нет, – отрезал Гарик.

– Но очень хочется есть!

– Потерпи.

– Я до жути проголодалась!

– Сейчас потусишь и отправишься в приличныйресторан.

– Но зачем тогда выставляют угощенье, если егоникто не ест?

– Так принято, – тоном учителя, беседующего спервоклассницей, ответил Гарик.

– Ну не глупо ли… – вздохнула я, отправляя врот виноградину, которую отщипнула от кисти, лежащей в огромной вазе. – Тогдамогли бы отказаться от рыбно-салатно-мясного изобилия и поставить одни фрукты.Вот от них ничего плохого не будет!

– Ошибаешься, – тут же отбил подачу Гарик. –Возьмем к примеру виноград. Его, как правило, не моют, не хотят заморачиваться.Возьмут из ящиков и уложат в вазы. И что происходит с человеком, который слопалвиноградину?

Я машинально проглотила означенную виноградинуи эхом отозвалась:

– Что?