была покрыта, шлем за ним вёз Увалень, а Максимилиан вёз его главный штандарт. Он был доволен солдатами, а солдаты, кажется, были довольны им. Это чуть успокоило. Успокаивала ещё и уверенность Брюнхвальда. И появившийся, наконец, на дороге отряд Гренера. Ехали они красиво — кони по колено в тумане, шлемы блестят на солнце, что пробивается с запада через заросли. Гренер впереди на подаренном Волковым хорошем коне.

Солдаты приветствовали кавалеристов радостными криками, кавалеристы салютовали ему и солдатам, доставая длинные шпаги из ножен. Только после того, как он поговорил с Гренером, Волков уже успокоился и поехал на свой холм, к своем вину и к своим сушёным фруктам. А ещё спокойнее ему стало, как зашумели солдаты, оборачиваясь на юг, туда, где уже выстроились колонной сапёры. Там на дороге, что чуть поднималась над местностью, показались упряжки капитана Пруффа, которые тянули по сырой дороге тяжеленную картауну и кулеврины.

Брюнхвальд сразу поехал к нему навстречу, чтобы указать капитану место для пушек. Для картауны нашли пологий лысый холм на левом фланге, а для кулеврин — высокий холм, заросший кустарником, за ротами в тылу. Кустарник нужно было вырубить, а пушки по мокрой глине затащить на холмы, для того Пруффу в помощь давали инженера Шуберта с его людьми, сами артиллеристы с такой работой быстро не справились бы. Люди Пруффа не успели ещё коней распрячь и отвязать орудия, как уже ловкие мужички, кто с топорами — полезли на холм рубить кусты, а кто разматывал верёвки, чтобы тащить картауну на нужное место. Так же быстро вкатили на холмы бочки с порохом, картечью и ядрами. В общем, с пушками и огневым припасом справились на удивление быстро.

Волкову было приятно видеть, что войско его хорошо обучено, что пехота строится быстро и ровно, что кавалерия отлична, что сапёры и артиллеристы умелы и проворны.

Кавалер уселся на своё место, чуть развернув стул, чтобы видеть всех своих людей, взял стакан. Он ни секунды не сомневался, что выбьет всю дурь из графа и его людей. На такой позиции, с такими солдатами, он даже и горцев не побоялся бы, будь их даже чуть больше, чего уж там какого-то тонконогого графа ему опасаться. Другое дело, что этому его родственнику победа и не нужна.

«Чёрт с ним будь, что будет. Хватит уже томиться и маяться словно девка пред брачной ночью, размажу мерзавца, если план не сработает».

Так размышляя, он приказал снять заставы и оставить парочку уже в зоне видимости; им было наказано отступать к своим, лишь завидят врага. Солнце на западе уже сияло во всей красе. Он начинал хотеть есть, поэтому вино, сухофрукты и орехи, да благословит Господь госпожу Ланге, пришлись весьма кстати. После них он собирался всё-таки поговорить с капитаном Пруффом. Была у него одна мыслишка. Он просто ждал, когда тот окончательно расположится на своём лысом холме.

Хельмут Вальдемар Бальдерман, четырнадцатилетний второй сын барона фон Ляйдерфульда, был собою очень горд. Отец, с одобрения самого графа Малена, разрешил ему возглавить отряд дозора. И теперь этот молодой дворянин руководил конным отрядом в шесть человек. Это не считая старого сержанта Фишера.

Как и положено молодому человеку, что ищет рыцарского титула, к этому заданию Хельмут Вальдемар отнёсся очень серьёзно, он уже сейчас был готов кинуться в бой. Жаль, не на кого было. Поэтому он с нетерпением искал противника. И торопил своих людей, и торопил.

— Господин, — кричал ему сержант. — Не торопитесь, поглядите сколько следов, всё свежие, сегодняшние, всё солдатские башмаки.

— Так надо их найти, догнать! — кричал на все окрестности, выезжая вперёд отряда.

«Что за глупец! — морщился сержант. — Навязали на мою голову сопляка».

— Господин, не спешите, налетите на засаду, убьют вас!

— Так то ничего, — весело кричал молодой человек отставшему сержанту. Бахвалился. — В том позора нет!

— А в плен попасть позор будет, придётся потом вашему папеньке выкупать вас у солдатни.

Но и это не останавливало молодого дворянина. Он торопился по дороге, совсем не волнуясь о том, что может произойти.

— Чёртов сопляк, — тихо ругались кавалеристы, понимая, чем это может закончиться, но ехали за ним по дороге на юг. Не бросишь же его, дурака.

А дорога-то уже страшная пошла, кусты справа в рост человека, кусты слева такие же. Холмы всё выше, самое место для засады. Лучше и не придумать.

А тут кусты и холмы расступились, чистое место, большое. Солдатам на мгновение и легче стало. А молодой дурень, что вперёд вырвался, как заорёт:

— Вон они, вон они.

Сержант и солдаты поспешили за ним и увидали два десятка солдат, что быстро уходили на юг к высоким холмам.

— Клаус! Моё копьё! — орёт Хельмут Вальдемар Бальдеман. — Где ты, болван, копьё давай!

И дурак Клаус, оруженосец господина, везёт ему его копьё, даже не поглядев на юг, не увидев, что в двух сотнях шагов от них сверкают на утреннем солнце ровные ряды лат.

— Стойте, стойте, господин, — изо всех сил орёт сержант. — Вы что, не видите? Там сам Эшбахт, и все его люди, нам надобно вернуться и доложить о том графу.

— Сначала мы разгоним этих свиней, — кричит юный воин, указывая копьём на отходящий отряд пехоты Волкова.

— Нет, не стоит, они уже далеко, — кричит сержант.

— Нет, не далеко, сто шагов, не больше. Мы их догоним, пока они не добежали до своих, стройтесь.

Капитан Рене прогуливался пред своей ротой и тут увидал, что по дороге его сержант ведет его людей. Значит, застава снята, противник рядом. Он повернулся к холму, на котором развевалось знамя Эшбахта, поднял платок, что держал в руке, и помахал им.

А потом повернулся к дозорному отряду, что спешил к нему, и увидал, как из кустов выехал разъезд кавалерии. И кавалерия та была вовсе не своя. Мало того, она, кажется, вздумала преследовать отступающий отряд.

Да, они, кажется, строились в два ряда для атаки. И кого же они тут могли атаковать, как не отступающий дозорный отряд. А это были люди из его роты.

Арчибальдус Рене, видавший уже немало на своём веку, удивился. И не мог понять: глупая наглость то была или необдуманная смелость, он не знал. Но он знал, что делать. А именно — своих людей в обиду кучке наглых кавалеристов он давать не собирался. Рене повернулся и громко крикнул:

— Рота, на колено!

— Рота, на колено! Рота, на колено! — на все лады и голоса повторяли за ним сержанты его роты.

Громыхая латами и оружием, солдаты выполняли приказ.

И