Ямочка на щеке Шай углубилась – плохой знак. Тот факт, что Эдвард сам спланировал прогул, пусть даже крошечный, разозлил ее.

Эдвард встретился с ней взглядом. У него не оставалось выбора. Школа, конечно, важна, но на данный момент она казалась пустой тратой времени. Времени, которое он должен был потратить на чтение: каждая буква каждого письма ощущалась как целая страница книги, которую он не сможет понять, пока не дочитает до конца. Он чувствовал себя обязанным прочитать все. Внимание, которое он уделял письмам, казалось, меняло его: внутри него словно собирались нити, придавая ему форму, в которой он сможет лицом к лицу встретиться с людьми на фотографиях.

14:04

Две трети пути до Лос-Анджелеса. Сознание пассажиров ищет утешения в оставшемся отрезке пути. Плечи расслаблены, а головные боли постепенно исчезают, ведь большая часть полета позади. Утешение дарят мысли о будущем: о трансфере, аренде авто и о тех, кому нужно будет в первую очередь написать, когда самолет коснется земли.

Джейн отрывает взгляд от экрана.

Она только что переписала сцену боя между двумя роботами, Джейн позволила себе изменить их пол с мужского на женский и удовлетворенно выдохнула. Женщины, вперед! – с отвращением думает она и ставит себя с сестрой на место этих роботов. Джейн и Лейси – сестры, а это значит, что они безусловно любят друг друга, но в то же время всю жизнь кружат вокруг да около, испытывая отношения на прочность. Джейн – седьмой по счету сценарист, работающий над этим текстом, и, только персонализируя его, она может хоть как-то выносить скуку от работы.

Дверь открывается, и Джейн ясно видит темное пространство кабины пилота. Вспышка лобового стекла и панель мигающих огней, перемежающихся рычагами, плечо второго пилота. Пилот, седовласый мужчина с усами, улыбается Веронике, произносит несколько слов, которые Джейн не слышит, и уходит в туалет, захлопнув за собой дверь.

Джейн возвращается к экрану, пишет три строки диалога, стирает их и пытается снова. Кажется, у нее что-то получается.

Внезапно в салоне раздается резкий крик. Джейн оборачивается. Ребенок? – думает она. Мой? Не выдумывай, они уже не дети. Я им не настолько нужна.

– В самолете есть врач? – спрашивает все тот же пронзительный голос.

Несмотря на то что пассажиры уже стоят, а Вероника суетится в проходе, Джейн видит, что всех подняла на ноги сиделка, одетая в белое и склонившаяся над стариком. Старик выглядит ужасно. Вернее, не ужасно, скорее неестественно: его кожа кажется резиновой, глаза закрыты, а лицо белее, чем обшивка самолета.

Джейн отрывает руки от ноутбука и надавливает на родимое пятно. Сильно надеясь на то, что время повернется вспять. Хотя бы на несколько минут.

– Черт, – говорит Марк.

Он слегка приподнимается, загораживая обзор Джейн. Теперь они оба сидят вполоборота, глядя сквозь толпу людей на взволнованную сиделку, держащую старика за запястье так, как будто это музыкальный инструмент, игру на котором она не освоила.

– Он выглядит ужасно, правда? – спрашивает Марк.

Из громкоговорителя доносится ровный спокойный голос Вероники:

– Леди и джентльмены, прошу принять во внимание знак «Пристегнуть ремни». Он включен, так как наш самолет входит в зону турбулентности. Пожалуйста, оставайтесь на своих местах. А также, если на борту есть доктор, прошу его или ее пройти в салон первого класса.

Я хочу пойти к мальчикам, думает Джейн. Она представляет себе, как мчится в хвост самолета, мимо больного.

Рядом с ними появляется коренастая рыжеволосая женщина с рюкзаком. Она перехватывает запястье старика одной рукой и прикладывает другую руку к его шее.

– Доктор? – бормочет Вероника.

Весь первый класс наблюдает за ними. Сиделка, которой больше не за что держаться, выглядит опустошенной.

Наконец рыжеволосая женщина касается груди старика и спустя мгновение поднимается. Они тихо переговариваются с Вероникой, но их диалог слышен другим пассажирам.

– Он мертв.

– Мертв? Вы уверены?

– Абсолютно.

Джейн, теряя равновесие, тянется к спинке переднего сиденья. Через проход от нее лежит мертвец. Она не видела мертвых людей, только родителей, но это случилось два десятилетия назад, и она была готова из-за диагнозов. Бездыханные тела матери и отца лежали в гробах. Губы мамы были подведены ее любимой розовой помадой, ее руки покоились на животе.

Джейн не сразу понимает, что Марк падает в чужое кресло, а Вероника сильно раскачивается, пытаясь удержаться на ногах. Раздается еще один пронзительный крик. Старика резко отбрасывает на спинку сиденья.

– Турбулентность! – кричит кто-то, и Джейн на секунду рада тому, что страх овладел не только ею. Если бы эта тряска, качка и помутнение были только внутри ее тела, это означало бы, что случилось что-то непоправимое.

ЯНВАРЬ 2016

Утром Эдвард сделал вид, что собирается в школу. Он позавтракал с дядей и тетей. Воспользовался ванной на втором этаже, чтобы проверить, спал ли Джон в детской. Простыни были смяты, а на прикроватной тумбочке лежал толстый роман Луиса Ламура «Последний из рода». Эдвард вздохнул, глядя на эту сцену, и на мгновение кровать, письма и озеро за прозрачным окном показались ему одинаковыми, как ряд книг на полке. Почему что-то из этого должно было делать его счастливым или, наоборот, несчастным? Кровати застилают для сна. Письма предназначены для чтения. Я либо познаю дзен, либо схожу с ума.

Эдвард, как обычно, ждал Шай на тротуаре. Он помахал ее матери, а затем они с подругой вместе пошли по улице. Шай почти не говорила с ним, выдерживая строгую мину, но он знал, что она прикроет его.

– Спасибо, – сказал он, когда они дошли до угла.

– Ясное дело, ты покажешь мне все, что прочитаешь.

– Ясное дело.

Он дождался, пока Шай пересечет два перекрестка, а затем нырнул в лес, граничащий с задним двором их дома. Эдвард знал, что дядя и тетя в этот момент как раз уходят, и поэтому планировал вернуться незамеченным.

«Когда тебя еще совсем ребенком привозили к нам, – однажды сказала Лейси, – вы с Джорданом играли в лесу. Тебе очень нравилось, потому что раньше ты никогда не бывал в таком месте».

Пробираясь через корни деревьев, Эдвард пытался представить себя и Джордана мальчишками, бегающими кругами вокруг стволов. Джордан бежал впереди; Эдди, смеясь, следовал за ним. Мальчики разглядывали жука, который возился в грязи, а потом находили две большие палки и представляли, что это мечи.

Эдвард остановился, когда дошел до живой изгороди, упирающейся в гараж. Он увидел перед собой этих мальчиков. И почувствовал, что его воображение, возможно подпитываемое содержанием писем, в последнее время столкнулось с реальностью. В своих мечтах он часто видел Гэри, его светлую бороду с проседью, как он делает заметки на палубе своего исследовательского катера. Несколько дней назад в спортзале Эдварду показалось, что он видит в зеркале, как Бенджамин Стиллман поднимает тяжести. Солдат был одет в ту же форму, что и в самолете. Он мертвой хваткой цеплялся за штангу и выглядел таким настоящим, что Эдвард чуть не выронил гантель, которую держал в руках. Он резко обернулся, а миссис Тухейн рявкнула: