лица. Несколько матерей за столиками с младенцами в колясках, потягивавшие латте, уставились на меня так, словно я выползла из подворотни. В общем-то, почти так и есть. К тому же в разгар июля на мне красовалась изодранная зимняя куртка.

За стойкой, прямо перед зеркалом, стоял мужчина в очках с толстыми стеклами.

– Чем могу помочь?

– Разрешите от вас позвонить? Пожалуйста. Это важно.

Он поджал губы и осмотрел меня с ног до головы, задержавшись на моей груди. Одежда намокла, и ткань куртки прилипла к коже.

– Если вы здесь не затем, чтобы что-то купить, я вынужден попросить вас уйти.

Во мне вспыхнуло такое раздражение, что я еле сдержалась, чтобы не перегнуться через стойку и не схватить его за шиворот. Вместо этого взглянула ему через плечо на отражение в зеркале. Я уставилась в зеркало, позволив своему сознанию слиться с ним в одно целое и ощутить его стеклянную поверхность в голове. Затем взмахнула рукой, и в отражении из ладони вырвались языки пламени, достигая верхней части зеркала.

Одна из матерей вскочила со стула, вытаращив глаза. Над нашими головами я нарисовала изображение с клубящимися черными облаками. Мое лицо мерцало, увеличившись в размерах, нависая над всеми. Волосы отражения развевались, в глазах плясали языки пламени.

– О господи! – Женщина указывала на меня пальцем с выражением ужаса на лице.

Бариста медленно повернулся к зеркалу. Когда он снова обернулся ко мне, его лицо побелело.

– Дай свой телефон, – резко приказала я. Лицо в отражении пылало гневом: красные глаза, острые когти.

Бариста еще раз взглянул в зеркало и кивнул; его глаза расширились, губы дрожали.

Мамаши лихорадочно запихивали в сумки детские игрушки, торопясь к выходу.

Бариста медленно вытащил руку из кармана и протянул телефон. Пока я набирала номер Габриэля, отражение в зеркале замигало и стало обычным.

– Алло? – В голосе Габриэля слышалось напряжение.

– Габриэль, это я.

Он глубоко вздохнул.

– Где ты, черт побери?

– Кажется, недалеко от Уолбрука… – Я взглянула на окаменевшего бариста. – Какой здесь адрес?

– Ломбард-стрит, один.

Я продиктовала адрес Габриэлю.

– Я приеду за тобой, жди там.

Я отключилась, вернула телефон дрожащему бариста и уселась за один из опустевших столиков. Мышцы горели от усталости. Я устало посмотрела на бариста:

– Кофе. И погорячее. Я чертовски замерзла.

Да, я отбросила всю так называемую вежливость. Но, честно говоря, именно этого они и ждут от американцев. Особенно от монстров с огненными глазами.

* * *

Я сидела за хромированным столиком, потягивая кофе. Заведение опустело, если не считать бариста. После случая с отражением его взгляд стал остекленевшим – наверное, спрашивал себя, не сошел ли он с ума.

Габриэль распахнул дверь, в его карих глазах светилось беспокойство. На нем была черная футболка с белой надписью «Супер». Он выглядел таким красивым, безопасным и нормальным, что только усталость помешала мне броситься ему на шею.

– Кассандра! – Он осмотрел мою изодранную одежду, промокшую черную куртку, которую дал Роан, розовые волосы. – Что с тобой случилось, черт возьми?

Я пожала плечами.

– Сменила цвет волос. Чтобы не выделяться.

Он заморгал.

– Расскажу в машине. – Я повернулась к бариста. – Сколько с меня за кофе?

– Да пустяки…

– Нет, я настаиваю.

Бариста уставился на меня:

– Э-э… один фунт девяносто пенсов.

Я достала из бумажника две фунтовые монеты. Пальцы бариста тряслись, пока он убирал деньги в кассу, отсчитывал сдачу и выбивал чек. Я убрала чек и сдачу в промокшую сумку и вышла вслед за Габриэлем на узкую улочку. Он подвел меня к небольшой черной машине и распахнул передо мной пассажирскую дверцу, как положено истинному джентльмену. Я улыбнулась ему, уселась внутрь и захлопнула дверцу. Едва опустившись на сиденье, прикрыла глаза и вздохнула. Что за гребаный денек выдался…

Габриэль сел на водительское место, завел двигатель, влился в поток машин и бросил на меня вопросительный взгляд.

– Погоди минутку, – пробормотала я. – Не знаю, с чего начать.

И опять закрыла глаза, прокручивая в голове события последних трех дней. В сознании начали всплывать образы: мягко падающий снег, изумрудно-зеленые глаза, хижина в темном лесу…

Чья-то рука нежно дотронулась до меня, и я проснулась, испуганно вытаращив глаза. Габриэль улыбался мне.

Мы припарковались у приземистого кирпичного жилого дома, нижний этаж которого занимали яркие магазинные витрины.

– Ты заснула почти сразу, – заметил детектив Стюарт.

– У меня выдалась тяжелая неделя, – я смущенно улыбнулась. – Я не храпела?

– Нет… но немного пускала слюни.

Я вытерла рот.

– Пускать слюни – это нормально. Ты знаешь, что даже супермодели делают это во сне?

– Идем. – Он открыл дверцу и вышел из машины.

Я последовала за ним, и мышцы воспротивились резкому движению. Господи, мне нужно поспать… Сколько уже я не спала?

Габриэль подошел к оранжевой двери рядом с входом в магазин садового инвентаря, достал из кармана ключ и отпер ее.

– В моей квартире должно быть безопасно, – сказал он. – Инспектор Вуд уверен, что тебе удалось покинуть страну.

– Так и было, – пробормотала я, заходя внутрь.

Вслед за Габриэлем я поднялась по узкой лестнице. Он отпер вторую дверь и жестом пригласил меня войти. Мы оказались в чистенькой квартире с деревянными полами и антикварной мебелью. Посередине комнаты стоял круглый дубовый стол, на котором лежала раскрытая газета и стояли кружка с чаем и миска с хлопьями. Значит, я помешала ему позавтракать.

На полке из темного дерева между книжными корешками – «Лондон. Биография», томик стихов Шелли – стояли фотографии в рамках. Я подошла поближе: мне вдруг захотелось хоть мельком заглянуть в его жизнь.

На некоторых снимках была улыбающаяся в камеру молодая женщина, ее каштановые волосы ниспадали на кружевное свадебное платье. Красивая, разумеется. Под стать Габриэлю. На других фотографиях Габриэль и эта женщина были сняты вместе.

– Моя жена, – раздался его голос у меня за спиной.

– Не знала, что ты женат.

– Она умерла.

– Соболезную…

Он кашлянул и отвел глаза.

– Ладно, ты-то как – в порядке?

– Да, просто очень устала. Я побывала в лесу.

– Может, чаю? А потом расскажешь, что случилось.

Вечно этот чай… Неудивительно, что наши предки выбросили тюки с чаем в океан [50].

– Не обидишься, если я попрошу кофе?

– Почему я должен обидеться?

– Ну, ты же англичанин. От кофе вас корежит до смерти.

– Уверяю, ты ошибаешься. Так на нас действует солнечный свет. – Он очаровательно улыбнулся. – У меня есть кофе.

– Хорошо, – я облегченно вздохнула. – Мне покрепче.

– Ты голодна?

– Вообще-то я пропустила завтрак. И еще несколько приемов пищи.

– Тогда прими душ. Дверь в ванную в спальне. В шкафчике под раковиной есть