запасные полотенца. Я пока сделаю яичницу с беконом. А потом ты все расскажешь.

Яичница с беконом… Эти слова звучали восхитительно, и меня не пришлось дважды приглашать под горячий душ. Я прошла через спартанского вида спальню Габриэля, с завистью покосившись на мягкое белое пуховое одеяло, освещенное бледным заоконным светом. На прикроватной тумбочке рядом с будильником лежала книга Оруэлла.

Я распахнула дверь в ванную, обнаружив и там идеальный порядок. На сушилке ровненько висели темно-синие полотенца. Если б Габриэль когда-нибудь случайно оказался в моей квартире в Вирджинии, то ужаснулся бы кучам одежды на полу, разбросанной обуви и пыли по углам. Уборка – явно не моя сильная сторона.

Я взглянула на себя в зеркало над раковиной. Оттуда на меня уставилось перепачканное отражение. Я ощутила магнетическое притяжение зеркальной изнанки, надеясь увидеть Роана. И – ничего. Или он слишком далеко, или находится там, где нет зеркал. Или знает, как от меня спрятаться.

Я склонила голову набок, разглядывая непривычный цвет волос, и на секунду вернула отражению свой прежний светло-русый оттенок. Но, как ни странно, розовый мне понравился больше. Наверное, это мир фейри так на меня подействовал.

Я расстегнула черную куртку, под которой по-прежнему ничего не было. Боже, как не хватает лифчика! Потом сбросила ботинки и сняла брюки. Дотянулась до выложенной кафелем душевой и повернула вентиль, пока вода не стала такой, как мне нравится: почти обжигающей.

Это был очень мужской душ: только мыло и обычный шампунь. Тепло и пар приятно ощущались на коже. Я запрокинула голову, подставляя ее под водяные струи.

Боже, как же хорошо вернуться в нормальный мир! Конечно, кое-что в Триновантуме было прекрасно. И даже очаровательно. Но в целом мир фейри пугал до чертиков. Подумать только, как я сблизилась с Роаном… Я лежала голая перед ним на полу и целовала его. Я спасла ему жизнь.

Я схватила мыло Габриэля и стала намыливаться с таким рвением, словно хотела содрать кожу. Почему меня так сильно и безоговорочно влекло к Роану? Что же так сломалось во мне, если меня неумолимо тянет к мужчине вроде него? Даже сейчас я помнила ощущение его губ на своих. И как тело пылало от его прикосновений. И тот лесной сон…

Я намылила ноги, изо всех сил оттирая грязь. Что тут скажешь? Я хотела перепихнуться с психом. Который исподтишка следил за мной много лет, копаясь в мрачном прошлом моей семьи. Он заплатил головорезам, чтобы те напали в глухом переулке и напугали меня. А он изображал спасителя.

Я положила мыло на место, взяла шампунь, выдавила на ладонь немного зеленой жидкости и взбила пену на волосах. И тяжело вздохнула – в мозгу вспыхнули образы. Бурные реки, янтарное свечение тела Роана, шрамы на его спине… Нужно запереть это обратно в мысленную клетку.

Я устало выключила воду и вышла из душа. От меня пахло так же, как от Габриэля.

Я взяла синее полотенце и вытерлась, глядя на кучку мокрых вещей на полу. Противнее всего была неизбежность снова надевать все это. Я подобрала их с пола и завернулась в полотенце. Может, пока они сохнут, я позаимствую у Габриэля халат или что-нибудь в этом роде…

Но, выйдя из ванной, я увидела на кровати приготовленную для меня одежду. Наверное, вещи его жены. Габриэль аккуратно сложил их, и я почувствовала волну теплой благодарности.

Однако просить у него трусы и лифчик все-таки неудобно. Я натянула узкие черные джинсы и полосатую хлопковую блузку с воротничком. И когда сделала это, у меня заурчало в животе. Даже отсюда я почувствовала аппетитный аромат бекона.

Я удовлетворенно посмотрелась в зеркало. Жена Габриэля была примерно моего роста, и мне нравился ее вкус, хотя элегантный образ не совсем вязался с розовыми волосами. Я открыла дверь.

– Габриэль!

– Да?

– Можешь подойти на секунду? Я хочу кое-что тебе показать.

Он появился из коридора, засунув руки в карманы. И резко выдохнул:

– Ты выглядишь… мило.

Наверное, ему не по себе видеть одежду покойной жены на другой женщине.

– Спасибо. Хочешь, я надену что-нибудь другое? Например, твою рубашку…

– Нет, всё в порядке.

– Ладно. Что ж… я должна рассказать тебе совершенно безумную историю.

– Мы уже беседовали про магических серийных убийц и фейри. Куда уж безумнее?

Я прикусила губу.

– Э-э… Гораздо безумнее. Поэтому сначала я хочу кое-что показать. Просто чтобы ты убедился, что я не совсем рехнулась.

Он поднял бровь:

– Тебе будет непросто меня убедить.

– Идем в ванную. – Я повернулась и прошла через спальню.

– Ты же понимаешь, что из-за такой просьбы не кажешься более нормальной.

– Просто пойдем. – Я поманила его в ванную и кивнула на зеркало над раковиной. – Посмотри на отражение.

– Ладно уж, подыграю тебе… – Детектив подошел к зеркалу и оперся на край раковины.

Я сосредоточилась на его отражении, мысленно ощущая ровную зеркальную поверхность, и представила стаю диких птиц.

И эта стая легко появилась в зеркале в ванной Габриэля.

Он удивленно вытаращил глаза и отпрянул от раковины, едва не сбив меня с ног.

– Безумно, правда? – поинтересовалась я. – Кто бы мог подумать, что пингвины курят сигары…

– Кассандра, откуда в моем зеркале пингвины?

Я склонила голову набок.

– Вообще-то слева фламинго.

Габриэль повернулся ко мне, на его лице застыло недоверчивое выражение.

Я откашлялась, уже сожалея о своей маленькой шалости.

– Слушай, может, это не лучший способ доказать тебе… Я хотела, чтобы ты мне поверил, и решила, что так будет проще. Наверное, это дурацкая затея и теперь ты просто думаешь, что сошел с ума. Это не так. Пингвины находятся в отражении, потому что я поместила их туда. Я могу управлять отражениями. Все это существует на самом деле – магия, фейри, другие измерения… Так и есть.

Повисло нервирующее молчание. Через несколько секунд Габриэль кивнул.

– Я сделал яичницу с беконом и тосты. – Он поперхнулся. – И тушеные грибы.

Да, он еще не вполне готов ко всему этому.

– Хорошо. Остальное расскажу за завтраком.

Я прошла за ним в гостиную, где уже стояли тарелки с яичницей с беконом, тушеными грибами, тостами и фасолью. Несмотря на мое безумное влечение к Роану, становилось понятным, что именно Габриэль – идеал мужчины.

Я села на диван и сделала большой глоток кофе. Кофеин – это жизнь. В паузах между поглощением пищи я рассказала о событиях после той ночи, когда мы предотвратили убийство. Правда, опустив кое-какие подробности: поцелуи с Роаном и оставленное на полу во дворце Триновантума нижнее белье.

Когда я разделалась с завтраком, то почти