Шишкин кричал в ответ, мол, никаких пока проблем. Про себя хмыкнул: какие проблемы – три первых дня учебного года прошло. В пятых по уроку провёл, никого не запомнил, кроме двух Наташ, к которым надо обращаться особо: Наталья Ивановна Михайлова-первая и Наталья Ивановна Михайлова-вторая. Полные тёзки! Смешно! Две пигалицы, а величать надо как архивзрослых дам.

Вообще Михайловых, как выяснилось при знакомстве с учениками разных классов, – тьма. И скорее всего, все они в близком или дальнем родстве – как в сёлах обычно и бывает. Вот тебе и Иванов-Петров-Сидоров! Не самые распространенные, выходит, «хвамилии»…

– Это хорошо! Это я рад! – продолжал кричать Кущин и тыкал рукой то вправо, то влево. – Вон тама грибов уйма! Грузди, рыжики! Любишь грибы, Сергеич?! Я – уважаю. Под маслёнок беленькая так идёт, так идёт!.. А вон, вишь, озерцо? От где карася, Сергеич! Лопатники, а не караси! Один на сковородку тока и влазит! Уважаешь карасей, Сергеич?! Я – дюже! Моя баба ихнего брата так жарить умеет – мелких костей как не бывало! Это, брат, – цельное искусство! Но… А иначе карася и жрать невозможно – обплюешься от костей! Но… В нашем чмаровском море-окияне таких мордоворотов нет. Там колхозна бригада им заматереть не даёт!

Грунтовку прорезало строящееся шоссе. Перевалив через насыпь крупного гравия, снова покатили по просёлку вдоль будущего автобана.

– Красота, Сергеич, будет! До Кашулана по асфальту-то – чихнуть не успеешь, а там и Верх-Алей. Скореича бы асфальтом укатали!

Со свистом пролетели довольно большую деревню.

– Кашулан! – прокричал Кущин. – Отделение колхоза! От них молоко на обратной дороге заберём, чтоб понапрасну не растрясать. Нам цельный продукт нужон, а не масло! Масло наши сами собьют! Школу видал? Восьмилетка, а народу мало! Вымирает село, Сергеич! Всем город подавай! Вона у меня Валька – тоже гундит: аттестат получу – тока вы меня и видели. В область учиться поеду, на ткачиху. А чё, Сергеич, он и вправду такой здоровый этот комбинат камвольный?

– Впечатляет!

– Ага! Тока, значит, рабочие руки подавай! А где живут?

– Там целый микрорайон расстраивается!

– Ага! Стало быть, ткачих море требуется! Ну а где ж там столько мужиков наберётся? Родим второе Иваново – город перезрелых невест! Ха-ха-ха! И кто, Сергеич, на селе работать будет, а? Жрать-то все хотим! Эх, народ и партия едины! Партия – наш рулевой! Была, есть и будет… есть!

Кущин затейливо выругался, но Шишкин в шуме мало что понял.

– А вон, Сергеич, и Верх-Алей показался! Тебя где высадить?! Какая улица, Сергеич?! Тут у них одна улица! Тоже народу – с гулькин нос!

С рёвом пикирующего бомбардировщика молоковоз ворвался на улицу, рассекающую село с востока на запад, и визгливо заскрипел тормозами возле раскидистой огромной черёмухи, где от основной дороги-улицы за избы и желтеющий колок убегали две извилистых колеи более скромного просёлка.

– Ты, это, Сергеич… Минут через сорок максимум тут стой, как штык! Ждать не буду – продукт сгублю, чуешь?! Как штык!

Кущин газанул и скрылся за домами, но продвижение молоковоза можно было легко проследить по густому пылевому облаку.

Шишкин-младший отплевался от песчано-глиняной взвеси, обхлопал, как мог, одежду – брюки, куртку. Сплюнул, повертел головой в поисках табличек с номерами домов. Оные отсутствовали.

– Чаво, милок, выглядывашь?

Из-за невысокого забора за Шишкиным зорко наблюдала, опираясь на грабли, сухонькая маленькая старушка в меховой душегрейке.

– Здравствуйте! Не подскажите, как мне найти дом Либядовых?

– Оно-но как! – Бабуля стиснула грабли в сухоньких кулачках и, щуря глазки, обсмотрела учителя с головы до ног. Осмотром, как показалось ему, осталась недовольна.

– И какого лешего тебе у имя понадобилося?

– Да, это вам неинтересно, – отмахнулся, улыбаясь, Шишкин. – Так, где они проживают?

– Нам всё интересно! – веско заявила старушка и, перехватив грабли поудобнее, придвинулась к заборчику. – По Катькину душу заявился, али как?

– Так и есть! – Ситуация Шишкина забавляла.

– Оно-но как! – уже не так грозно сказала «грабительница», положительно реагируя на улыбку молодого учителя. – Но ежели так, то чеши, милок, вона туда, до заулка. – Бабка ткнула черенком граблей влево. – А тама, в заулочном тупичке, и будет ихний дом.

– Большое спасибо! – снова улыбнулся Шишкин и зашагал в нужном направлении. Краем глаза засёк, как бабка повисла на заборчике, уставившись ему вслед. Спустя пару минут он уже стучался в серую калитку. Стукнула дверь, и кто-то невидимый грубо проорал:

– Отпёрто! Заходи!

Голос женский, низкий, сердитый. М-да-с… Неприветливый что-то алейский народец, подумал Шишкин и толкнул калитку.

На крыльце, подбоченясь, стояла женщина лет сорока. Плотная, чернявая, с тяжёлым демоническим взглядом из-под низкого лба. Не уродина, но лицо недоброе, со зловещинкой какой-то.

– Доброе утро! – вежливо кивнул Шишкин, непроизвольно поёжившись.

– Ага, доброе! – зло ответствовала женщина. – Чего надо?

– Либятовы здесь проживают?

– И что? Ну, я Либятова.

– Вы, наверное, мама Кати?

– Ага… Явился! Ну, проходи, гость дорогой! – Либятова ненавидяще глянула на Шишкина и по-мужичьи широко шагнула в сени.

Недоумевая, даже с опаской, он двинулся следом. Из сеней через распахнутую дверь вошли на кухню. Прямо напротив двери стоял круглый стол, покрытый вышорканной клеёнкой. На столе громоздилась вымытая посуда, а за столом, лицом к дверям, сидела девчонка и перетирала полотенцем тарелки. Шишкин её сразу узнал. Оригинал совпал с фотографией в личном деле стопроцентно, только был цветным, хотя это мало что меняло.

– Здравствуй, Катя!

Девчонка в молчаливом испуге уставилась на вошедшего.

– Ага! Значит, «здравствуй, Катя»? – повторила Либятова-старшая и, снова подперев руками крутые бёдра, обернулась к дочери: – Он? Я кого спрашиваю? Он?!

Девчонка отрицательно мотнула головой и, опустив лицо, заплакала.

«Опадали с дуба листья ясеня. Ничего себе, ничего себе…» – не к месту мелькнуло у Шишкина в голове. Куда попал?.. Что-то, видимо, случилось…

– Та-ак… – протянула Либятова-старшая, повернулась всем корпусом к Шишкину и грубо спросила: – И кто ты таков? Тоже дембéль-кобель?

От родительницы Катерины веяло грозовой силой: зашибить для такой – раз плюнуть…

– Я – классный руководитель девятого класса. Кати нет в школе, и мне поручили… – буквально проблеял Шишкин, сам тому удивившись.

– Ага! Заботливый? Тут один, ага, тоже позаботился! Катька! Встань!! – скомандовала дурным ором Либятова-старшая. – Встань, я кому сказала!!!