Он незаметно потянул с руки родительский подарок – позолоченную массивную «Ракету», опуская часы линзой циферблата в глубину джинсового кармана – авось стекло уцелеет, а механизм вообще-то противоударный… Всё это Александр проделал, лишь чуть-чуть замедлив шаг. Останавливаться было нельзя. Остановиться – значит продемонстрировать трусость. Уходя – уходи…

– Что делать будем, Сергеич? – сзади жарко дыхнул в ухо Ашурков.

– А ты не понял? – зло прошипел Шишкин сквозь зубы. – Выходить из окружения с боями.

– Да понял я… – простонал трудовик.

– Ну так пошли…

И двинулись к выходу, непроизвольно втягивая головы в плечи.

– Стоп! – раздался сзади решительный голос Клавочки. – Пропустите!

И она решительно протиснулась вперёд.

На широком крыльце, на его ступенях, у частично опрокинутых мотоциклов шло Мамаево побоище, над которым висел многоголосый мат.

– А ну-ка, прекратили и расступились! – пронзительно и повелительно крикнула Клавочка, возникнув на границе побоища с видом предводительницы амазонок.

– Атас! Учителя! – прорезал гул сражения хриплый рык.

Дальше произошло нечто совершенно удивительное.

Драка замерла!

Шишкин и Ашурков медленно шли по узкому живому коридору жалким эскортом Клавочки. Справа и слева тяжело дышали свежими винными парами и густым перегаром перекошенные потные хари, нетерпеливо сплёвывающие и сверлящие мутными взорами педагогов.

Александр каждую секунду ожидал сокрушительного удара в ухо или в скулу, машинально гадая, откуда прилетит первая плюха. Видимо, с ожиданием того же самого на полшага сзади топал Ашурков. Но вот они миновали последнюю группку драчунов. Клавочка остановилась, повернулась к «бойцам», одновременно чуть заметно качнув головою своему «эскорту», мол, валите без задержки.

– Может, хватит позориться?! – презрительно прокричала Клавочка. – Полная зала девчонок, а вы тут ошиваетесь! Что за осенний гон устроили?! Идите девок приглашайте, а не скулы друг другу чешите!..

Парни молча и тупо смотрели в асфальт.

Шишкин и Ашурков, чуть-чуть ускоряя шаг, уже практически дошли до границы, где фонарный свет переходил в темноту, казавшуюся спасительной. Сзади зацокали Клавочкины каблучки, звук которых тут же потонул в разнохрипе:

– Ну, и каво ты к моей Людке полез, ка-а-зёл?

– Сам ты козёл! Чмо кашуланское!

– Чево ты, урод, провякал?..

– Чево слышал!..

И побоище… закрутилось по новой!

«Бред какой-то! Фантасмагория дебильная!» Вконец охреневший Шишкин, перешагнув границу света и тьмы, остановился. Замер и Ашурков. Картина у входа в ДК отсюда походила постановочную сцену «Драку заказывали?». Хоть кино снимай! Окончательную нереальность мордобою придавало как раз освещение от двух фонарей-«ложек».

– Сергеич, это что было? И вообще?.. – тупо, чуть ли не по слогам спросил Ашурков.

– Не знаю… – искренне ответил Шишкин.

– Слушай, да мы в какой-то заповедник попали… У вас тут что, такой авторитет учителя? У нас в Армавире отбуцкали бы за милую душу. С обеих сторон бы навалились, и забыли бы, из-за чего вначале сцепились…

– Дурак ты, Серёга, – опустился на удачно подвернувшуюся лавочку у чьей-то калитки Александр – ноги не держали. – Какой, к чертям собачьим, авторитет учителя… Клавочке спасибо. А насчет авторитета… Это председателя колхоза и его дражайшей половины авторитет. Пользуйся, пока возможность имеется…

– Да, наверное, ты прав… – задумчиво протянул Ашурков. Помолчал и вздохнул: – Сто грамм бы сейчас и огурчик… У тебя есть?

– Только огурчик.

– Вот и у меня… Придётся без этого, – ещё тяжелее вздохнул Ашурков.

– Серёжа, может, пойдём погуляем? – подошла и промурлыкала Клавочка-спасительница. Предводительница амазонок уже исчезла, как её и не было.

– Во-во, погуляйте… А я пойду спать, а то что-то притомился… – поднялся с лавочки Шишкин. – Пока-пока!

– Приятных снов! – пропела Клавочка, подхватив Ашуркова под руку.

«Эка вас намагнитило…» – равнодушно подумалось Шишкину.

Но дома сонливость куда-то делась. Видимо, впечатления от дискотеки, чудесного спасения от мордобоя плюс какая-никакая прогулка по свежему воздуху разогнали все сонные флюиды.

Шишкин ткнул клавишу магнитофона, который откликнулся страстно-медоточивой «Баккарой», и… уселся поработать над план-конспектом «показухи» – будущего открытого урока.

Внутренний голос неустанно бубнил: «Без верхоглядства, без верхоглядства, дядя… Тебе, как сапёру, ошибиться нельзя – один неверный шаг-ляп, и ты получаешь «чёрную метку» городского выскочки-молокососа от всего районного учительства… Хотя ты её и так получишь… Вряд ли большинство, как и Баррикадьевна, чего-то про Шаталова слышали… В лучшем случае, что есть в далёком Донецке такой учитель математики, чего-то там экспериментирует… Но где математика, а где литература с русским?..»

Старательно вычерчивая в тетради схему компоновки блоков опорных «сигналов», Шишкин-младший незаметно перешел от уныния к более комфортному настроению. А через час уже упивался собственной гениальностью, трудолюбием и – параллельно – уровнем сознательности. И своей, и местного населения. А как и вправду на селе ещё столь высок авторитет педагога?..

– Можно?

Шишкин вскинул голову.

На пороге стояла незнакомая женщина лет тридцати-тридцати пяти. Среднего роста, широкоскулая, несколько выходящая за габариты комплекции, которую в городе её обладательницы называют приятной полнотой. Тёмные глаза, тёмные волосы. Минимум косметики, а может, даже и отсутствие таковой.

– Да, да, пожалуйста… Проходите, присаживайтесь.

Александр вскочил, засуетился, пододвинул к столу стул, вернулся на своё место, подтянул поближе ежедневник.

Незнакомка деловито скинула пальто, повесила его на вешалку, уселась напротив Шишкина и подперла кулачками оголённых до плеч пухленьких рук подбородок.

– Слушаю вас, – нарушил затянувшуюся паузу Александр.

– Саша…

«Оп-паньки…» Вот только тут Шишкин-младший начал выходить из ступора. Что-то тут было не так. Но машинально повторил:

– Слушаю вас, слушаю…

– Я тут подумала… – напевно проговорила незнакомка и улыбнулась, продемонстрировав несколько стальных коронок. Высвободила левый кулачок и положила горячую ладонь поверх правой руки Шишкина, в которой тот продолжал сжимать авторучку. – Я тут подумала… Нам надо встречаться…

И, жарко задышав, потянулась через стол к Шишкину.

Александр испуганно отпрянул, прижимая к животу обе руки.

– Послушайте… Вы кто?