Теперь уже Шишкин-младший не смеялся, а оглушительно ржал. Дополнительный импульс давала разыгравшаяся фантазия, рисующая картины защиты диссертаций на соискание учёных степеней кандидата или даже доктора филологических наук, например, с такими глубокомысленными, как и подобает в научном мире, названиями: «Некоторые аспекты этимологии антропоморфических тенденций в древнеславянском конфессиональном наследии» или «К вопросу дискурса и его трендов в мифологии древних славян как среды, катализирующей некоторые явления антропогенеза в социокультурной проекции».

3

Куда бы дальше завела Александра буйная фантазия, неизвестно. Но тут он вспомнил, что нынешним вечером в Доме культуры дискотека.

Шишкину-младшему было крайне любопытно поглядеть на сие действо. Во-первых, он совершенно не представлял, как это выглядит на селе. А во-вторых, любопытство усиливала интригующая атмосфера, которая прямо-таки пропитала воздух, что в девятом, что в десятом классах, в которых у Александра сегодня были уроки. Девчонки в обоих классах выглядели настолько взволнованными и таинственными, словно их всех скопом поразил некий вирус. Невпопад отвечали на вопросы по теме урока, обменивались бесконечными записочками, беспрестанно хихикали и перешёптывались… В общем, по существу, оба урока прошли впустую, это Александр чувствовал, – барышни были стопроцентно поглощены совершенно иным. Даже заданные на дом сочинения сдали далеко не все. Судя по вновь озвученному девушками интересу – а пойдёт ли молодой учитель в ДК на дискотеку, – вывод напрашивался само собою. Но вот себя на сельских танцах Александр совершенно не представлял.

В «альма-матер» всё было просто и понятно. Однородная студенческая братия, все свои. А что здесь? Учитель и школьники? Или сельская молодёжь представлена более разновозрастно?.. Перед глазами вставали и не самые лучшие эпизоды родного кинематографа: сцены сельских посиделок, разухабистых танцев с каблучковыми и частушечьими россыпями, мрачные лица парней, нервно чадящих папиросами и ревниво реагирующих на приглашение к танцу их зазноб, что в итоге заканчивалось мордобитием…

С другой стороны, его, Александра свет Сергеича, никто за язык не тянул, когда он при всём классе ляпнул, что в институте ни одной дискотеки не пропускал. Ежу понятно, что на дискотеке он явно окажется «гвоздём программы». Или, ещё хуже, – негативным фактором. Вот это – скорее всего. Ну, удовлетворит он своё любопытство – и что? Какими-то неожиданными сторонами характеров и поведения раскроются перед ним его подопечные? Вряд ли. Скорее, наоборот, – зажмутся в своих скорлупках, скованные присутствием «классного». Для них дискотека – праздник, а он им его подпортит…

До самого вечера Шишкин-младший пребывал в тягостных раздумьях, необычайно глубоко осознав муки буриданова осла. В конце концов, почти уже победила безвольная трусость, когда неожиданно заявилась, такая же неожиданная, парочка. Александр, как нам уже известно, оный тандем предполагал, но не настолько стремительно.

– Александр Сергеич! Войти позволите?

На пороге нарисовался мосье Ашурков.

– Приветствуем категорически! Вечер добрый!

– Добрый вечер! – робким эхом раздалось откуда-то из Ашурковой подмышки, и пред изумлёнными очами Шишкина-младшего предстала с трудом узнаваемая Клавочка.

Куда-то подевались весёленькие миленькие каштановые кудряшки – их заменила вавилонская башня начёса. Веснушки-конопушки скрылись под заметным слоем тонального крема или пудры. Алая помада, не очень умело увеличивающая толщину губ, как и густые фиолетовые тени вокруг глаз превратили всю эту тональность в пергамент.

Клавочка мела по половицам обширным шифоновым подолом, пред разноцветьем которого меркла радуга. Вот только миниатюрность Клавочкиной фигурки никуда не делась – белые лодочки на высокой шпильке росту ей не прибавили, наоборот, вкупе с длинной юбкой даже как будто укоротили девушку сантиметров на пятнадцать. А может, такое впечатление создавала короткая болоньевая курточка, надетая Клавочкой поверх безразмерного шифонового буйства.

А вот кавалер Ашурков выглядел на зависть. Чёрный кожаный пиджак, белая сорочка в ненавязчивую голубую клетку, по последней городской моде – без стрелок – тщательно отглаженные «техасы», остроносые «коры». Гардеробчик кавалера Ашуркова открывал Шишкину-младшему армавирского петушка с неожиданной стороны.

– Не желаете ли, Александр Сергеич, прогуляться до очага культуры? – безо всякого предисловия с некой игривостью воспросил Ашурков, приподнимая узкий подбородок и скашивая глаза на Клавочку. – От нашей комсомольской организации поступило предложение посетить дискотэку.

«Наша комсомольская организация» зарделась и опустила взор долу.

– Дискотэка – это хорошо, – на «автопилоте» проговорил ещё не пришедший в себя Шишкин-младший. Но в голове уже крутнулось очевидное: дуэт Ашурков – Сумкина как нельзя кстати. В такой компании появление на дискотеке выглядело вполне естественным.

Александр тронул бок чайника. Ещё горячий.

– Чай? Кофе? – предложил Шишкин гостям.

– Кофе, – быстро отозвался Ашурков.

– Ча… Кофе, – сэхолотила Клавочка.

– Ну вы тут хозяйничайте, – откинул полотенчико на столе Александр, открывая чашки, ложки, сахарницу и жестяной цилиндрик с растворимым кофе – неведомый в Чмарово широким массам, как, собственно, и в городе, дефицит производства Ленинградской чаеразвесочной фабрики. – Я мигом.

Шишкин шмыгнул в спальню, скинул «треники» и со злорадством втиснул чресла в индиго джинсов «Mawin», которые даже самая искушенная публика областного центра наивно полагала за фирменные «штатовские». По крайней мере, так авторитетно уверяла сына маман Шишкина, преподнося сие сокровище ему на день рождения. Гипюровая рубашка цвета пожарной машины и – увы! – парадно-выходной пиджак, выходящий в люди в четвёртый раз, завершили облачение.

– Я готов, – возник вновь на кухне Александр. Тандем уставился на джинсы и торопливо допил кофе.

– Сергей, а ты чего в пиджаке? На улице, чай, не лето, – заботливо спросил Шишкин, потянув с вешалки короткий бежевый плащ, тоже, по заверениям маман, последний писк столичной моды, и с удовлетворением наслаждаясь произведённым джинсами эффектом.

– В коже? – не сразу, но вроде бы как небрежно отреагировал Ашурков. – Само то пока. – И он, вставая, так прохрустел своим сокровищем, что Шишкину-младшему ещё больше захотелось такой же пиджачок, или, на худой конец, замшевый.

На этом бесконтактный поединок из мира мужской моды завершился, и троица подалась в Дом культуры.

А там уже вовсю гремела музыка. Она прямо-таки вываливалась из высоких домкультуровских дверей, распахнутых настежь.

Обе толстенные, изукрашенные резьбой створки дверей и четыре массивных, квадратного сечения колонны, рождающие ощущение, что ты входишь не в сельский клуб, а в древнеегипетский храм, сейчас подпирали десятка полтора парней, окутанные концентрированным табачным смогом.