баек у меня тоже в запасе немало. Последний вопрос: какой твой любимый цвет?

— Желтый.

Сэргар широко улыбнулся.

— Замечательно. Что ж, мне пора идти. Сообщи, когда вы с Рилой будете готовы поехать домой.

— Всего вам доброго, ваше высочество.

— И тебе тоже.

Она проводила его, открыла плотно притворенную дверь в комнату и вошла внутрь.

Рила уже не спала. Крепкое здоровье помогло ей справиться с передозировкой «зеленой росы», но со вчерашнего дня она чувствовала слабость и почти ничего не ела.

— Ты забыла сказать, что обожаешь совать нос в чужие дела, лезть в опасные ситуации и спасать всех, кто попадется тебе под руку, — сказала она, — и делаешь это куда чаще, чем плетешь кому-то прически.

— Ты подслушивала?

— Здесь стены тонкие.

— Поесть не хочешь?

— Нет. Лучше Диллина угости, он какой-то смурной.

Тот молчаливо сидел в углу, и Хэледис его даже не сразу заметила.

— Ой, привет! Как ты сюда попал?

— Через окно. Не хотел сталкиваться с принцем.

— Брось, он уже не сердится на тебя. Будешь что-нибудь?

Он покачал головой.

— Нам надо поговорить. Наедине.

— Тогда пойдем на кухню, — встревожилась Хэледис. Таким тихим она его еще не видела. — Рила, ничего, если мы тебя оставим?

— Ничего, — отозвалась та и достала стопку бумаги, — я пока займусь рецептами. А знаешь, Грен и Литта открыли мне секрет своего теста. Очень сожалели, что заманили меня в общину и чуть не убили. Предложили сохранить хорошие отношения и писать письма, но я не захотела. Обойдусь без таких «друзей». А эти пирожки назову «коварные штучки» и один из десяти буду делать острым. Уже придумала, как обыграть это, чтобы покупателям понравилось.

— Мне нравится эта идея. Но с моей удачей я буду вытаскивать только острые.

— Я приготовлю парочку сладких специально для тебя.

Они вышли, поплотнее прикрыли дверь, и Хэледис села за стол.

Диллин остался стоять.

— Что у тебя случилось?

— Почему вы меня не дождались? — тихо, но очень зло спросил он. — Я ради вас пошел против лейтенанта, помчался в другой город, поссорился с принцем Сэргаром и полностью провалил свое задание. Чудом не вылетел из отряда! Я просил только одного — подождать моего возвращения. Почему вы этого не сделали?

Хэледис помрачнела.

— Я должна была спасти Рилу.

— И как, спасли? — издевательски спросил он. — Или вас обеих спасать пришлось?

— Ты злишься?

— Меня бесит, что я для вас — только мальчик на побегушках, которого можно подставлять как угодно, а потом врать, что мы друзья.

У Хэледис что-то оборвалось внутри.

— Это неправда, я очень ценю все, что ты для меня сделал! Я дорожу тобой и нашей дружбой!

Диллин вспыхнул и сжал кулаки. Таким ожесточенным она его ни разу не видела.

— Ложь! Ваши поступки красноречивее слов! Вы разливались соловьем среди разведчиков, обещали, что подождете решения принца, а сами полезли в эту проклятую общину и плевать хотели на последствия! Тхигалу и Лаану сильно досталось из-за вас, они до сих пор боятся, что их в сборщики разжалуют, как самых провинившихся! Зачем вы с ними так поступили? Лейтенант Саррэ при упоминании вашего имени белеет от ярости. Ему перед всеми устроили такую взбучку за то, что он проворонил ваш побег, что он до конца жизни запомнит! А ведь вы говорили, что не будете мешать своей охране, даже обещали помогать! Вы всегда врете людям в лицо с милой улыбкой?

Хэледис окаменела. А ведь верно: подставила и обманула. Бывшие разведчики, должно быть, теперь ее ненавидят, раз даже чаша терпения Диллина переполнилась.

Но Рилу требовалось спасти, какой бы ни была цена. Хэледис ни секунды не жалела о том, что сделала. Рисковать другими было нельзя: тех же Лаана и Тхигала могли убить, войди они за ней. А Эварист Саррэ может беситься, сколько хочет: он не обязан ей помогать, а она не обязана волноваться о его репутации.

Выбирая между Рилой и едва знакомыми охранниками, она, конечно, выбрала Рилу.

Диллин был единственным из них, кем она дорожила.

— Продолжай.

— Что продолжать?! — запальчиво воскликнул Диллин. — Что вы ни о ком, кроме себя, не думаете?! Что вам плевать на других? Вы обзывали меня бандитом, работорговцем, и я терпел все, потому что пытался вас защитить! Таскал для вас еду с рынка и сторожил вещи на пляже! Вам не друзья нужны, а слуги! Только так вы к людям и относитесь!

Она молчала. В этих словах уже не было правды, но у Диллина накипело, и он выплескивал все, что было на душе.

Хэледис слушала.

— Вы считаете меня просто мальчишкой, неспособным на что-то значимое! Куда уж мне, до спасительницы принца! Все ведут себя со мной так, словно я — неразумный сопляк и меня надо опекать! Но я — разведчик иных миров, пусть и бывший! Я пробился к принцу и попал в его отряд! Он ценит меня! Я защищал вас столько времени, а вы… почему вы молчите, госпожа Хэл?!

— Потому что тебе надо выговориться, — просто сказала она, — и во многом ты прав. Я не думала о последствиях. Меня волновала только жизнь Рилы.

— Мы бы не бросили ее, — негодующе сообщил Диллин, — если бы вы подождали еще час, то вам бы не пришлось рисковать собой, а нам — терпеть гнев принца.

— Все верно.

— Вы думаете, если соглашаться со мной, я вас тут же прощу? — он все еще был зол, но его голос стал звучать тише.

— Нет. Прости меня, пожалуйста, за то, что я повела себя так с вами всеми. Я схожу извиниться и перед остальными.

— Это все еще пустые слова. Вы не ответили на главный вопрос. Почему вы не дождались меня?

— Диллин, у тебя умирал кто-нибудь близкий?

— Нет.

— Это больно и очень страшно, — негромко сказала Хэледис, — в это не хочется верить до самого конца. Горе ломает, оно хуже физической боли. Я потеряла жениха и близкую подругу. Если бы я могла их спасти, я бы отдала все и сделала что угодно, как бы меня потом не ненавидели.

— Зачем вы мне это говорите?

— Затем, что я не хочу жить в мире, где не будет Рилы. Я не могла ждать, потому что мысль о ее гибели меня убивала. Еще, я боялась, что если принц откажет в помощи, ты непременно пойдешь в общину со мной.

— Конечно, я бы пошел. Я не отпустил бы вас одну.

— И погиб бы. Сейчас ты кричишь, но ты живой. Ты можешь проклинать меня, но если это — цена твоей жизни, то я готова ее заплатить.