- Это часть терапии, не обольщайтесь. Совесть чищу.

Ладошка мелкой сильнее сжимает мою руку. Впервые за долгое время искренне благодарен брату.

- Чисть почаще, - говорю ему.

От всей души.

Лед в стакане с виски быстро тает из-за жары. Будто горькую воду пью, а не алкоголь. Ужасный вкус. Достаю сигарету из кармана и подкуриваю. На стойку рядом сразу приземляется пепельница. Дэн уже знает, что спорить бесполезно. Не комментирует даже, не пытается достучаться до меня. Продолжает натирать стаканы и дальше. Помнит, наверное, нашу недавнюю стычку, дуется.

Да и хер с ним. Его пламенные речи ничего не изменят. Я не буду выкладывать задушевные истории о том, что беспокоит и терзает меня. Я такой, какой есть. Мозгоправа и наших сеансов два раза в неделю хватает с головой. Итак с нетерпением жду, когда удастся соскочить. Полгода тянется вся эта история.

Бесит назойливое внимание. Моим душевным состоянием обеспокоено все семейство Олейников. Отец носится со мной как с маленьким. Слышал, недавно они со Светой обсуждали, что я «эмоционально нестабилен». Если перевести на человеческий, то плохо дружу с головой. А еще замкнутый, нелюдимый. Вечно пропадаю где-то.

Ха. Не понимают они счастья, я облегчаю им жизнь. Всем же реально спокойнее будет без меня и моих закидонов. Без еженедельных тестов в баночку. Без мрака, что приношу с собой в их дом. И без неловкого молчания, что повисает, стоит мне спуститься к ужину.

Сбрасываю скопившийся пепел щелчком. Тушу окурок, ополаскиваю рот вискарем. Оглядываю парочки, тусующиеся по углам, за столиками. Да везде, блин. Лето в самом разгаре, у всех обострение. Даже Марат поддался лихорадке, не появляется нигде без Ферлей. На прошлой вечеринке здесь, в «Юности», застал их в подсобке. Кролики хреновы.

Все друг друга трогают, цепляются, всем кто-то нужен. Все кому-то нужны. Только я как гребаная льдина в океане. Один. Всегда один.

Стоп. Разгоняю мысли. Лезет в голову бред какой-то. Надо брать себя в руки, избавляться от гиперопеки и съезжать как можно дальше от Олейников. Но отец и слышать ничего не желает, пока мозгоправ не даст добро.

Что я делаю не так, а? Вокруг лишь монохром. Жизнь унылая. Даже гонки не приносят прежнего удовольствия. В прошлый раз я проиграл, потому что еще перед финальным заездом обогнал все тачки и мне стало скучно соревноваться с самим собой. Расплачиваюсь до сих пор за эти приходы.

Эй ты! Там, наверху, да! Дай знак, что это дерьмовое кино стоит продолжать. Потому как мне отчаянно хочется свалить с бессмысленного сеанса. И с каждым днем все больше. Да хоть в Бразилию, например. Там же весело должно быть? Карнавалы, футбол, черный кофе. И не только.

- Скоморохин! – раздается прямо над ухом.

Взгляд фокусируется на проколотом пупке и косых мышцах живота. Самое интересное скрывают широкие штаны камуфляжной расцветки. Поднимаю глаза выше, чуть задерживаюсь на короткой майке, под которой нет белья. Не успеваю защититься, когда меня ослепляет широкая улыбка. Такая сладкая, что скулы сводит. Подружка Марата – та, что живет рядом с нами – стоит прямо напротив. Стоит слишком близко, чтобы я не почувствовал запах абрикоса на ее коже. Это гель для душа пахучий такой, что ли?

- Поцелуй меня, - просит она неожиданно.

Яркое предзакатное солнце долбит лучами в окно прямо у нее за спиной. Отчего кажется, что девчонка светится вся. Подвисаю, засматриваюсь на длинную шею с аккуратной родинкой. Что может быть сексуальнее, чем высоко завязанный хвост? Никогда не понимал распущенных волос, они же только мешают во всем.

Ярослава что-то болтает, я ей отвечаю. Похоже на пинг-понг. А когда замечаю парня у входа, того неудачника, что вечно трется около нее, ухмыляюсь.

Может быть, сегодняшний вечер будет не таким уж и скучным.

Надеюсь.

Марат

Чуть раньше, чем бонус, но лето того же года

Фил стоит на одном колене и покорно ждет. Из окон и с балконов высотки свешиваются, кажется, все жители. Алиса что-то произносит в ответ, но ничего не слышно.

- Она согласна! – хором подхватывает народ с верхних этажей и волной доносит до нас.

Гул восторженных криков и аплодисменты оглушают пространство.

Что, черт возьми, происходит? Этим вопросом задаетесь? Да я тоже.

Из тачки на весь двор орет старая-добрая «Сука-любовь». От басов дрожит асфальт и окна. Ветров мчит навстречу счастью. А я разливаю шампанское по бумажным стаканам всем любителям халявы и просто прибухнуть. На автомате разливаю. Потому что я в прострации. До сих пор не могу поверить, что Фил сделал Алисе предложение. Еще в прошлом году все деньги поставил бы на то, что это розыгрыш. А два часа назад помогал дураку влюбленному выбирать кольцо.

Не сразу соображаю, почему меня бомбит во все стороны. Психую и ставлю перед толпой целый ящик с выпивкой. А сам закрываю багажник и отхожу подальше.

Душно сегодня. Мысли странные атакуют. Вроде бы о клубе нужно думать. Завтра Жора этот, который к рыжей прилип, с музыкантами выступать будет, а у нас звукарь заболел. Но думаю я совсем о другом. О другой. Набираю голубоглазой, что диплом меня написать заставила – да-да, именно пальцами. Что была рядом в самые непростые минуты и остается со мной в лучшие времена.

- Привет, малыш.

Уже даже не парюсь, что голос меняется на приторный, когда с Аленой говорю. Смирился с участью.

- Чем занята?

- Да к маме с дядь Сашей заскочила. Уже еду домой. Ты скоро будешь? На ужин говядина или индейка?

- Если ты спрашиваешь меня, то стейки сделаем давай. А так все равно.

- Окей. Когда тебя ждать? Не хочу разогревать говядину, она потом жесткая становится.

Я слушаю, как она тараторит в трубку. Как задает банальные вопросы. И радуюсь каждый раз. Это ли не магия?

- Ален, давай поженимся, - говорю прежде, чем сам полностью осознаю смысл слов.

Потому что они сидят в подкорке уже давно. Потому что уже не первый месяц крутятся на языке. А я все не решаюсь произнести вслух. Вечно кажется, что рано. Или что момент неподходящий. Но я не хочу больше ждать.

В динамике молчание. Я сам не дышу.

Блть, ну почему я так тупо сделал малышке предложение? Ведь мечтал с пионами ее любимыми. На крыше.

Это все она. Дурит мне голову. Я как под гипнозом вечно. Вообще не могу оторвать от нее взгляд или перестать думать о ней.

Ладно, все будет. Пусть только скажет «да».

- Ты хоть трезвый, кот?

В ее голосе все – недоумение, удивление, скептицизм и восторг.

- Ага.