— Не заняты? Может, подойти позже? — Уточнил Артем, иронично глянув в сторону девушки — все равно та старательно рассматривала что-то в другом направлении.

— Да какой заняты. — Вздохнул я. — Забрала деньги, да побила. Ты присаживайся.

Рядом задохнулась от возмущения Ника, но высказать ей что-либо помешал Шуйский, расположившийся между нами. Через его габариты разговаривать не очень практично — эдак он и на свой счет принять может.

— Неправда! — Коротко выдохнула девушка.

— Еще мы обсуждали, что подаренные мною туфли — это не автомобиль.

Ника резко встала с лавочки и зашагала от нас по дорожке.

— Вот и славно, — констатировал я, смотря в спину удаляющейся от нас быстрым шагом девушки.

— Не слишком ли? — Усомнился Артем.

— Сейчас придумает красивый ответ и вернется, — успокоил я его. — Шагов через сто придет понимание, что если просто уйти, то ты мне поверишь. Потом сложности креатива и внутренний диалог по ролям. Так что если есть что срочное и не для чужих ушей, то у тебя минута.

— Ты вчера как день провел? — Задумавшись на мгновение, уточнил друг.

— Очень спокойно. Университет, поездки по городу в компании с девушкой. Если тебя интересуют некоторые события, то даю слово — из танка я не стрелял.

— А…

— И мои люди не стреляли. И по программе моих людей он этого не делал. Вообще никак к этому выстрелу не причастен. Еще вопросы?

— Это очень хорошо, — с чувством выдал Артем. — Я, если честно, про тебя подумал.

— На моей совести водопровод, — назвал я одну из пострадавших вчера коммуникаций. — Но он произошел после. Очень грустно, что во всех происшествиях винят невиновных.

Эта реплика вполне бы пришлась к месту в одной из газетных статей.

— Отлично, — хлопнул Артем себя по колену. — Извини, право слово. Там такой шум поднялся, аж до нашего леса долетел. Отречение клана от рода — когда такое в последний раз было!

— Готовились вчера Зубовых убить? — Спросил я ленивым тоном, глядя, как столь же сосредоточенно возвращается в нашу сторону Ника.

— Я — нет, — нахмурившись, склонил голову Артем.

Хорошие у нас двоих ответы, правдивые.

— Я, наверное, вообще должен быть ему благодарен. Или его пьянству. Банк оказался из очень непростых. Сейчас пытаюсь выйти на тех, кто планировал мое испытание. Очень хочется с ними побеседовать.

— Считаешь, Паша тебя специально прикрыл, когда что-то разузнал?

— Это вряд ли. — Произнес Шуйский, но все же задумался. — В любом случае, Пашку никто больше не тронет. Борецкие под свое крыло взяли. Сегодня вон, пытались, правда…

— Паша был в университете?

— Да. На лимузине с гербовыми номерами Борецких приехал. На костюме тоже герб. Документы подал, что не Зубов он более. В главную семью его забрали.

— Вот как.

— Решение хорошее, — пожал плечами Артем, вновь выпрямляясь. — Фамилию и детям можно оставить, а жить надо сейчас.

— Надо же. Вчера слуга, сегодня принц. — Поддержал я разговор.

— А я то как удивился… С утра из типографии реестр новый привезли — краска еле высохла. Говорят, дважды за ночь перепечатывали — Черниговских без Зубовых, потом еще изменения с Борецкими. Никогда такого не было.

— Так кто Пашу тронуть-то пытался?

— Мелочь всякая, что рядом с Антоном Черниговским вилась. Только Стародубский Сергей первому же в ухо заехал сразу и без разговоров. Борецкие — они сейчас неприкосновенны, как дипломатическая почта. Их в свое время не защитили, позволив убить — так столько семей рухнули по рангам Силы, кто охранные клятвы давал… Тридцать лет назад была война с Борецкими, без победителей и побежденных, с тех времен все идет. Очень темная история. Детали, извини, рассказать не могу.

Я понятливо покивал — о наших отношениях с княгиней со стороны известно не было, равно как и то, что причины глобальной войны практически всех кланов против одного и почетной его сдачи, оформленной документом за подписью порядка сорока семей, я знал. Победители обещали жизнь и защиту всем представителям Борецких. Обещали сохранить их земли и не тронуть достояние — все для того, чтобы Борецкие отказались продолжать конфликт, сняли проклятия с родников чистой воды и глубинных скважин, обратили непроходимые болота обратно в плодородные поля, приостановили разливы рек, затапливающие города, и отправились в добровольную ссылку за рубеж на сотню лет. Огромный срок — однако это лучше, чем лишиться всего, пусть и ценой страшных потерь для врага. Да и что сотня лет для старой семьи…

Однако прошло каких-то шесть лет, и все клятвы оказались пылью — победители предпочли деятельно хранить и одновременно пользоваться хранимым имуществом, но каждый понадеялся, что защищать жизни побежденных на чужбине будет кто-то еще. Поэтому, когда стали исчезать потомки Борецких, а потом исчезла супруга главы рода и погиб он сам — все они предпочли обвинить друг друга, переругаться и забыть свой позор.

Сейчас страница их падения была вновь открыта, и никто не хотел становиться клятвопреступником во второй раз. Тем более, что защищать Борецких — не означало любить их и оказывать воспомощество. Слишком многие из тех сорока привыкли считать собственность побежденных лично своей, а положения нарушенного победителями договора возвращают Борецким и земли, делая их вновь князьями, и все, что было отдано ими на хранение.

Впрочем, все они знали, что был и побочный эффект обретения своих земель — с титулом вернулись обязательства поддерживать славное имя рода, а так же исполнять необременительные ритуалы, доказывая его жизнь и благополучие.

Например, если клан Борецких не покажется на любом императорском приеме в течение двадцати лет с момента официального извещения в реестре о гибели последнего действующего представителя рода, то их герб будет перевернут, какими бы ни были живыми его обладатели — а значит и все договоренности станут ничтожными и не обязательными для исполнения. Оставалось просто подождать, храня жизни Борецких, но ограждая их от тех суетных и скучных мероприятий, на которых по статусу присутствует император. На такие приемы и без того почти невозможно попасть, а уж если влиятельные господа этого не захотят, то приглашение получить практически нереально.

Так что желание тех же Стародубских защитить Борецкого Пашу — увы, совсем не вечно. Менее года этому желанию осталось существовать — как-то последние девятнадцать лет Борецким было не до приемов…

Помолчали, заметив опасную близость лишних ушей.

— Господа, — насквозь официальным и елейным тоном произнесла Ника. — Позвольте пригласить вас на венчание Юсупова Валентина и моей скромной персоны, что состоится десятого октября сего года.

— Ого, — с интересом поднял на нее взгляд Артем, а затем перевел на меня. — Ты смотри, придумала.