Лакомый кусок лежал рядом, за тонкой дощатой стенкой, и уже начал остывать. Но для Микки он был недоступен. По сути, это было убийство ради убийства. Радостная проба сил. И если она и не принесла ему немного теплой крови и сладкого мяса, то, по крайней мере, доставила удовольствие.

Зеленоглазый вложил камень в рогатку, прицелился. Дождался момента, когда мышцы перестали дрожать и на мгновение замерли. Он отпустил кожанку с зажатым в ней камнем, и тугие жгуты выбросили камень прямо в лампочку. Бац! Свет погас. Ему стало лучше.

Он немного постоял на месте, дожидаясь, пока память принесет знакомые зрительные образы. Мозг его телесного хозяина был слишком незрел и несовершенен: чего можно ожидать от десятилетнего мальчика? Но, странное дело, мальчик даже пытался сопротивляться. Иногда он давал мышцам неверные команды, как это случилось сегодня утром. Свидетеля нельзя было оставлять в живых, это может вызвать дополнительные трудности. Но ничего, он справится. С каждой минутой он все больше и больше обретал контроль над этим телом, которое было обречено с момента зачатия. Он выдавливал детский разум по капле, будто плющил его огромным гидравлическим прессом.

Он справится и доведет некогда начатое дело до конца. Он должен найти и уничтожить старинные заклинания, толстую тетрадь в потертом кожаном переплете. Иначе… Иначе ими может кто-то воспользоваться. Воспользоваться и остановить ту СИЛУ, которая его породила. Ту СИЛУ, которая его послала.

Сама она не могла это сделать, действие тетради было слишком велико и… неодолимо. В любой силе есть изъян, ахиллесова пята, в противном случае она не была бы силой.

Чтобы древние пергаментные листы исчезли навсегда, их требовалось сжечь, однако… Это могли сделать только представители примитивного разума, для них тетрадь была безопасна, она не превращала людские тела в комки дымящейся грязи.

Так задумал создатель тетради — первый Книжник. Конечно, он не мог поступить по-другому: ведь он сам был человеком. Значит…

Значит, и он — зовите меня Микки… — должен был стать человеком (ну, или почти человеком), чтобы завладеть опасными листами и бросить их в огонь.

Они сами призвали тьму. Теперь она их обязательно поглотит.

Микки снова оскалился. Он сделал шаг, и брюки наконец-то лопнули, немного освободив движения. Вечерняя прохлада приятно освежала ноги.

Из потока нахлынувших образов он выделил нужный. Да, сначала он должен наведаться туда… Это просто необходимо.

Мне нужна веревка… Крепкая веревка…

Именно эти слова были связаны с нужным образом.

Зеленоглазый поднял с земли горсть камешков и уверенно зашагал вперед. Путь его лежал по Кооперативной улице вниз, в сторону Ног, вплоть до пересечения с Третьим переулком.

* * *

Он прошел первый перекресток, отметив, что все хозяева заперли собак в домах. Это совсем некстати. Ну ничего, заветная цель уже близко.

Он снова размотал рогатку, положил в кожанку увесистый камень и прицелился в лампочку фонаря, отдав мускулам команду на несколько мгновений замедлить рост.

Дрожь в мышечных волокнах утихла: настолько, что он абсолютно уверился в точности прицела. Натянул до отказа жгут и хотел плавно отпустить, но словно что-то толкнуло его в плечо, и рука дрогнула. Он слышал, как камень ударился в металлический плафон.

Ты все еще здесь, маленький ублюдок! Подожди!

Голова его наполнилась тонким детским плачем: звук шел откуда-то изнутри. Он закрыл зеленые, без белков, глаза. На внутренней стороне век замелькали картинки, как при ускоренном воспроизведении пленки.

Но сейчас эта пленка перематывалась назад. Вот тело мальчика корчится на влажной траве, губы с трудом складывают нужные слова, но все же ему удается крикнуть: «Беги! Васька, беги!» Микки зарычал от ярости и отмотал еще немного.

Вот два мальчика идут по тропинке в «дальний» лес, один из них застывает на месте, не в силах сделать ни шагу. Тело его деревенеет, ПОДЧИНЯЕТСЯ, но, правда, ненадолго. Пока совсем ненадолго, но ведь это только начало. Главное, что он слышит сигналы и повинуется им.

Еще немного назад. Смешной мальчишка с всклокоченными после сна волосами чистит зубы, кривляясь перед зеркалом. На губах появляется белая мятная пена, он хочет сплюнуть ее в раковину и вдруг…

Получи, гаденыш! Низший разум! От тебя требовалось только тело. Белковый носитель с автономной системой терморегуляции. Примитивный движитель с пучками мышечных волокон, которые все равно придется подгонять по силе и размеру для каждой конкретной задачи. Низший разум… Как много он может наделать бед! Однажды СИЛЕ уже показалось, что ей удалось прервать цепочку КНИЖНИКОВ и заполучить тетрадь… Так бы оно и было, если бы не эта женщина, что носила в своем чреве нового ХРАНИТЕЛЯ СИЛЫ… Должна была носить, а на самом деле — двух таких же, как она, ни на что не годных самок.

И вот что удивляло Микки больше всего: эта женщина, несмотря на то, что ее матрица — носитель примитивного разума — была почти чиста, умудрилась непонятным образом исчезнуть. Само по себе это было не слишком опасно, женщина не смогла бы ничего вспомнить и уж тем более рассказать, но… Вместе с ней исчезла тетрадь. И СИЛА (а стало быть, и Микки вместе с ней) усматривала в этом промысел ВЫСШЕГО РАЗУМА. Это его удивляло, злило и… пугало. Пугало настолько, что он на секунду замешкался и отдал не ту команду.

Рот мальчика наполняется черной густой жижей. Мальчик начинает задыхаться. Ты этого хотел? Получи!

Жижи во рту становится все больше и больше, она заливается в пищевод и попадает в трахею. Мальчик хватается за горло, его лицо синеет.

И в этот момент Микки чувствует, что тело, которое он уже привык считать своим, слабеет, перестает ему повиноваться. Ноги подкашиваются, как ватные, он тупо валится на землю и не знает, что делать. Что-то не так! На всякий случай он дает команду черной жиже остановиться.

Мальчик нагибается над раковиной и заходится в приступе мучительного кашля. Черные брызги летят во все стороны. Теперь он может дышать.

Микки чувствует прилив сил. Он легко встает, но коварная мысль не покидает его: кто кому преподал урок? Он — ублюдку, или ублюдок — ему? Пока он не может полностью контролировать все тело. Где-то остались мысли прежнего хозяина. И они вполне жизнеспособны.

Он выловит эти мысли — одну за другой — и избавится от них. Раздавит, сокрушит. На мгновение перед ним мелькает яркая надпись: «Неправильный выбор объекта». Но только на мгновение. Надпись тут же гаснет. Ненужное предупреждение, ведь другого объекта все равно пока нет. Но, возможно, он скоро появится. Эта мысль приносит Микки удовлетворение. Он снова чувствует силу, заряжает рогатку камнем и, почти не целясь, разбивает лампочку. Свет не нужен. Да наступит тьма!

* * *

Зеленоглазый некоторое время постоял под разбитым фонарем. Из дома, который находился где-то поблизости (где? он не мог определить точно) доносился слабый сигнал. Там была ЦЕЛЬ.