«Люблю больше жизни» — и пистолет у виска. И резкий голос, требующий, чтобы я произнесла клятву.

Нежные прикосновения, сводящие с ума ласки — и жесткий рык насильника, которому плевать на твою волю.

И все равно — сердце так страшно щемит… От того, что только теперь расстается со своими глупыми мечтами… С тем счастьем, в которое оно так верило. И которое не могло быть возможным. Просто не могло!

Что он сейчас делает?

Разносит все, что попадется под руку?

Пьет?

Или стоит тенью у окна, чувствуя то же, что и я? Так же задыхаясь от горечи и боли? От того, что разрушил сам, своими же руками?

Мы едем долго, — даже слишком долго.

Как будто водитель специально не спешит, — ожидает отмашки от своего хозяина? Ждет, что тот передумает и прикажет вернуть его игрушку?

Но мне, кажется, уже все равно.

Жизнь будто вытекла из меня полностью, до последней капли.

Вернет, отпустит, — все уже кажется не важным.

Все равно я уже не смогу. Ни любить, ни верить. Будто оболочка одна от меня осталась.

Но мы все же добираемся до поселка.

И я, все еще не веря, что оказалась дома, осторожно оглядываюсь.

Неужели? Неужели и правда — отпустил?

Даже всхлипываю, только сейчас понимая, в каком напряжении находилась все время, пока мы ехали.

Будто не узнавая, осматриваюсь по сторонам.

Все — и привычное, и в то же время — такое чужое…

Просто…

С тех пор, как была здесь в последний раз — будто две разных жизни прожила.

Все то же, — только вот я теперь уже — не я.

Только киваю, понимая, что никаких звонков не будет.

— И… — Сергей мнется, явно не одобряя того, что собирается сказать. — Вот, — наконец выкладывает передо мной на стол смятый клочок бумаги. — Номер Георгия. Альбиноса. Артур сказал, вы захотите, наверное, с ним связаться.

Сердце пропускает удар. Неужели? Тигр настолько щедр?

Да, тот Артур, которого я знала, был ради нас, ради меня, — готов на что угодно!

Но этот…

Просто не верится, — и грудь снова обжигает.

— Но я все же надеюсь, что вы этого не станете делать, — слишком грубо добавляет Сергей, и, даже не кивнув мне на прощанье, просто уходит, оставляя меня одну. Со звоном бросив закружившееся на столе обручальное кольцо, которое я оставляла на трюмо в том, его, доме. Оно вертится, а я просто смотрю, не в силах оторвать от него глаз. В нем — жизнь, которой не было на самом деле и никогда не будет…

Сердце из меня будто выдрали, — а все равно болит, — так, что раздирает, разматывает на куски, — рваными осколками всей меня. Позвоночник словно вырвали жесткие руки Тигра, — и ломает его нещадно, с жадным хрустом в каждом позвонке. Я — будто сгусток, слабые ошметки чего-то, что от меня пока еще осталось. И этот ошметок просто бьется сейчас в последней своей агонии.

Падаю прямо на пол, на ковер, вцепившись руками в волосы.

Слез нет, — просто ору, задыхаясь от боли.

Как??? Как же так вышло??? Как, Господи? Он же — жизнь моя вся, — и отодрать его, вырвать изнутри не могу, — даже когда он такое чудовище!

Было ли в нем хоть что-то человеческое? Была ли она, — его любовь, или я просто придумала ее, — ничего не замечая, отчаянно поверив в то, чего мне так хотелось?!

Что я должна делать? Чему верить?

Тому, что рассказал мне об отце ОН, или…

Или все же позвонить?

Родная кровь…

Единственный родной после бабушки человек… Отец…

Нет, — встряхиваю головой, отгоняя от себя все те ужасы, что говорил Артур и что я сама, собственными глазами видела тогда на экране. Он ошибся со мной, — значит, может ошибаться и насчет моего отца! Да нет, — конечно же, он ошибается! Такого просто не может быть!

Клочок бумаги обжигает руку, — а что, если все, что рассказал насильно взявший меня в жены человек, окажется правдой? Может, лучше и не знать его, собственного отца? Переживу ли я еще раз такие откровения?

Но дрожащие пальцы уже сами набирают нацарапанный ручкой номер.

— Да? — отзывается хриплый резкий голос.

— Георгий? Это я. Света…

— Да, моя родная, — голос теплеет, и на сердце ставится тоже хоть чуточку, но уже тепло… Родная кровь… То, чего у меня никогда не было… Отец…

* * *

Нет, все, о чем рассказывал Артур — просто не могло быть правдой!

Этот человек — он вел себя со мной, просто как принц из сказки.

Общаясь с ним, я чувствовала, как будто я его — самое бесценное сокровище.

Хотя… То, что произошло в моей жизни, все же не давало так просто поверить.

Артур ведь тоже был когда-то совсем другим…

Я все ожидала подвоха.

Того, что маска слетит и под ней я увижу какого-нибудь монстра.

Но этого не происходило, — и с каждым днем я расслаблялась, отогреваясь и приходя в себя.

Даже не знаю, было бы это возможно, если бы я не встретила отца…

Он не давил.

Ни на чем не настаивал.

Мы просто гуляли по набеежной долгими вечерами.

Он рассказывал мне о своей нелегкой жизни, о том, как с самого низа, будучи никем, пробивался и добивался всего, что у него есть.

А было у него немало, — это я уже поняла. Бизнес, политика, связи… Многое было. И все же — он откладывал все свои дела ради того, чтобы провести время со мной.

Расспрашивал о моей жизни, сокрушаясь, что не мог быть рядом, пока я росла, о том, что мне пришлось так непросто.

О маме, правда, почти не говорил, — только то, что она была необычайно красива.

Там, где бизнес, — всегда и большие сложности.

Всегда есть конкуренты, готовые убрать тебя или вынудить к чему-то силой и оружием. Всегда война, — вопрос лишь в том, в какой она фазе находится. Иногда — в жесткой, иногда — на уровне политических игр. Но война — всегда, без остановки.

Он говорил, что моя мама изчезла. Скорее всего, — ее просто выкрали, чтобы давить на отца. Он прочесал все, что только мог, — но так и не нашел ее. Был уверен, что ни она, ни я — не выжили.

Это было страшное прошлое.

Мое прошлое.

И, — увы, я понимала, что так, как раньше, — спокойно, — уже не будет, и, похоже — никогда. Теперь, когда у меня появился отец, меня всегда будет преследовать опасность. Точно так же, как это было бы, останься я вместе с Артуром.