– А парень кто?

– Да бог его знает, – вздохнула женщина. – Пострадал, наверное, ни за что. Он у Парамонихи месяца два жил. По сравнению с остальными ее жильцами вроде бы даже приличный.

– Да и не жил он, почитай! – вмешалась в разговор тощая и сухая, как палка, старуха. – Утром придет, вещи переоденет и уходит. Не жил он тут. И ночевать почти не ночевал. Мне Парамониха сама хвасталась, как ей с жильцом повезло. Деньги исправно платит, а сам только на полчаса показывается. И гостей никого к себе не водит. Он в ночном клубе работает. Тут, по соседству.

И старуха ткнула пальцем в сторону ночного бара, где танцевал Симон.

– Утром Сима с работы возвращался, а ему кто-то по голове дал, а тело оттащил к чердаку, – сказала старуха.

– Сима? – переспросила у нее Инна.

– Ну да, Парамониха так его называла, – пожала плечами старуха. – Небось ограбить парня хотели. Он и комнату у Парамонихи снимал, чтоб вещи там держать. Утром придет, оставит. Вечером придет, переоденется и уходит. Наверное, дорогой костюм, коли он с ним так носился. Вот небось и позарились. Сейчас ведь и за копейку убить могут. А у Симы деньги водились. Парамониха всему дому об этом растрезвонила. Такая дура! Из-за нее парня и угробили. Небось кто-то из ее кавалеров постарался. Вечно им на бутылку надо.

– А как его нашли? – спросила Юля.

– Да как нашли? Обыкновенно и нашли, – пожала плечами старуха. – Дворничиха наша на крыше целый огород развела. Там у нее и зелень первая поспевает, а летом и помидоры вызревают. А на крышу, известное дело, только через чердак попасть и можно. Вот она двор вымела, да и отправилась грядки свои драгоценные проведать да перед зимой их от старой ботвы почистить, или уж и не знаю, что она там делать собиралась. А только Симу она и нашла. И «Скорую» тоже она вызвала.

– Жалко парня, – сказала Юля. – Молодой совсем. И не пожил еще.

– Может быть, и выживет, – ответила старуха. – Врачи вроде бы сказали, что раз сразу не помер, так надежда есть.

– Что? – переспросила у нее Юля. – Так он жив?

– Когда дворничиха его нашла, он без сознания лежал, но жив был, – кивнула старуха.

Подруги обрадованно переглянулись.

– А где Парамониху найти можно? – спросила у старухи Мариша.

– Да вам она зачем? – насторожилась бабка.

– Комнату у нее снять хотим, – брякнула Инна. – Коли освободилась.

– Совсем у вас, у молодых, ума нет! – внезапно рассердилась на нее старуха. – Зачем вам именно эта комната понадобилась? Тоже по голове, как Сима, получить хотите? Нехорошая женщина эта Парамониха! Тьфу на нее! И комната у нее поганая! Дрянь, а не комната! А Парамониха, она дома. Где же ей еще быть?

И старуха поспешно заковыляла от подруг подальше.

– Пошли, чего встали? – спросила Инна. – Адрес мы знаем. Наверняка этот Сима, который снимал комнату у Парамонихи, и есть наш Симон.

– Похоже, – кивнула Мариша. – Я так поняла, что от матери он скрывал, что стриптизером работает. Вот и снял поблизости от своей работы комнатку, чтобы вещи оставить и себя без помех в порядок привести. В баре, там только хлипкие шкафчики, а у Симона сценические костюмы всякие с блестками да разными штучками. Наверное, денег стоили. Так не будешь же их без присмотра на работе оставлять. Вот он их у Парамонихи и держал.

Подруги сначала поднялись на последний этаж двенадцатиэтажного дома к чердаку, где нашли тело Симона. Милиции там еще не было. Стражи закона что-то запаздывали. К чердачной двери от лестничной площадки последнего этажа вел еще один пролет лестницы. Возле самой двери на чердак, кстати говоря, закрытой на огромный висячий замок, был маленький закуток, который снизу был практически не виден.

– Вот тут лежало тело, – сказала Мариша. – Кровь еще не высохла.

– Ой, мне сейчас будет плохо! – простонала Юлька. – Бедный Симон! Кто же его пытался убить?

– Если бы дворничихе не приспичило обиходить свой огород, парень мог вполне благополучно пролежать тут бог знает сколько времени! – воскликнула Аня. – Его бы и нашли-то, когда он уже. – И Аня поднесла ладошку к носу.

Впечатлительная Юля побледнела. И даже Инне стало не по себе.

– Замолчи, – хором зашипели они на Аню.

– На ступенях крови нет, – бормотала тем временем Мариша, погрузившись в свои размышления и не слыша перепалки подруг. – Выходит, что Симон поднялся к чердаку сам. Интересно, зачем? Вряд ли его интересовали грядки дворничихи.

– Его кто-то сюда пригласил, – предположила Аня. – Или он сам заметил что-то неладное. Ой!

– Что? – нервно отозвалась Мариша.

– Ногу подвернула, – пожаловалась Анька. – Раскидали тут кирпичи.

И она попыталась пнуть здоровой ногой обломок кирпича, на котором оступилась.

– Стой! – остановила ее Мариша.

– Что такое? – недовольно спросила Аня, но на месте с поднятой ногой замерла.

– Кажется, на кирпиче кровь, – произнесла Мариша. Наклонившись пониже, она сказала: – Ну да, кровь. Девочки, посмотрите.

Подруги наклонились и визуально обследовали кирпич со всех четырех сторон.

– Да, кровь, – согласилась с Маришей Инна. – Наверное, этим кирпичом Симону череп и проломили. Но что же Симон все-таки тут делал? Домой шел?

– Квартира, где жил Симон, находится на пятом этаже, – не согласилась с ней Юля. – Я внизу возле лифта посмотрела. Так что Симону тут делать было решительно нечего.

– Видимо, его кто-то встретил и предложил подняться наверх и поговорить, – сказала Мариша.

– А вещи его где? – неожиданно спросила Аня.

– И в самом деле? – задумалась Мариша. – Может быть, врачи с собой забрали?

– Ничего не поделаешь, придется вступить в контакт с этой Парамонихой, – произнесла Юля.

Подруги спустились вниз и без труда нашли нужную квартиру. Дверь в нее была приоткрыта, и оттуда слышались взволнованные голоса. Если точней, то слышались они попеременно. То мужской, то женский.

– Й-й-й! – тонко выводил женский голос. – И что это на мою голову все валится! Уходи ты, Христа ради, Валерка! Заберут же тебя! Ментам, им что? Им все равно, лишь бы галочку поставить. А ты судимый. Тебя мигом заподозрят!

– Да при чем тут я? – горячо воскликнул мужчина. – Ты, дура, молчи лучше, а то прибью! Тоже начала меня хоронить раньше времени! Соображать нужно, если я сейчас смоюсь, соседушки твои любезные мигом ментам доложат, что я смылся. Нет уж! Тут сидеть буду! Никто не скажет, что я с Симой враждовал! Не было промеж нами ничего! Напротив, я его уважал. И он меня понимал. Ты что, забыла, сколько раз он мне пузырь, чтоб голову с похмелья поправить, выставлял. Что же мне его убивать?