– Где болит?

– Здесь. – Она обвела ладонями груди. Монкриф положил руки ей на корсет, но Кэтрин сдвинула его ладонь на выступавший сквозь ткань сосок.

– Здесь.

Монкриф слегка сжал пальцы, Кэтрин прикрыла глаза и вздохнула. Он нагнулся, собрал ее юбки и повел пальцем вверх по ноге, задержался на кудряшках между бедер, провел по внешней окружности ее потаенной складки и проник в горячую влажную щель. Да, Кэтрин готова принять его.

– Раньше ты считал, что у меня зависимость от наркотика. Мой опий теперь ты, Монкриф. Как ты думаешь, я не могу принять слишком большую дозу?

– Нет. – И Монкриф ввел внутрь второй палец. Кэтрин издала горлом рокочущий звук, вздохнула и пожаловалась:

– Этого мало.

– Знаю, – тихонько шепнул он и начал ритмичные движения.

– Мне нужно больше, Монкриф! Нужен ты!

– Вот теперь ты понимаешь, что я чувствовал, пока тебя ждал?

Кэтрин стянула с груди кружевную косынку и, не сводя с него глаз, начала расшнуровывать лиф платья.

– Позволь мне, Кэтрин. Мне так хочется поцеловать твои соски.

– Да, пожалуйста. – Ее карие глаза затуманились, губы припухли. – В каждой черточке отражалось болезненное желание.

Монкриф улыбнулся улыбкой сатира. Кожа жены казалась ему нежнейшим шелком. Ее щеки горели диким румянцем. От предвкушения или от смущения? Монкриф надеялся, что от страсти, потому что сейчас он не мог ее щадить. Зарывшись ладонью в волосы Кэтрин, Монкриф поднес прядь к своему носу.

– Ты пахнешь сиренью, – пробормотал он. Кэтрин только кивнула. Наконец Монкриф покончил со шнуровкой и отстранился, любуясь ее красотой. Потом положил ладони на безупречные полушария грудей, коснулся губами отвердевших от жажды сосков. В ответ Кэтрин издала жалобный звук. Она не могла ждать! В этом они были сейчас равны.

Кэтрин вскинула руки, обхватила шею Монкрифа и притянула его голову для поцелуя. Монкриф улыбнулся. Он знал силу своих поцелуев.

– Сейчас? – задыхаясь, спросил он.

– Да, да!

Монкриф расстегнул панталоны и приготовился войти в нее, но Кэтрин неожиданно его оттолкнула и опустилась на колени, во все глаза рассматривая его стержень. Потом протянула к нему руку и провела пальцем по всей длине, как будто хотела его измерить. Когда она облизнула губы, Монкриф едва не выплеснул семя прямо ей в лицо.

– Кэтрин! – вскричал он, желая ее предупредить, но Кэтрин только замотала головой.

Казалось, член Монкрифа был напряжен до предела, но от ее прикосновения сделался еще тверже.

Монкриф замер, давая Кэтрин время удовлетворить свое любопытство, но, ощутив жар ее дыхания, вскрикнул в полный голос.

Кэтрин потерлась щекой о символ его мужества, потом коснулась губами и лизнула языком. Монкриф содрогнулся.

– Кэтрин… – простонал Монкриф, положив руки ей на плечи. Губы Кэтрин округлились, рот приоткрылся. И вот его стержень проник внутрь. Острое, как удар копья, наслаждение пронзило Монкрифа насквозь. Монкриф откинул голову и закрыл глаза. Его бедра стали двигаться по собственной воле. Дыхание Монкрифа участилось, но Кэтрин не прекращала своих ритмичных движений языком. Вдруг она застонала, и этот звук резко ударил его по обнаженным нервам. – Если ты не прекратишь, я не смогу тебя удовлетворить.

– Тогда ты сделаешь это руками, Монкриф. Или ртом. – И ее язык вернулся к своей бешеной пляске. – Теперь я знаю, почему другие хотят это делать, – добавила Кэтрин, не поднимая головы. – Это так чудесно.

– Кэтрин!

– Монкриф! – И она продолжила сладкую пытку, вбирая в себя столько длины, сколько могла. Монкриф боялся, что не сумеет сдержаться.

Вдруг Кэтрин подняла руки и вцепилась ему в бедра, побуждая к движению.

– Кэтрин, – хрипло простонал Монкриф.

Она издала слабый звук, плотнее сжимая губами его скользящий стержень.

Монкриф резко отступил на шаг, высвободился, подхватил Кэтрин, задрал юбки, почти швырнул ее на пустую бочку и тут же вошел в нее сзади. Бочка качнулась, Монкриф удержал Кэтрин и начал медленное движение в жарком и влажном мареве ее естества. Пальцы Кэтрин впились в доски бочки с такой силой, что Монкриф было подумал – у нее будут занозы, но сразу забыл эту мысль, увлеченный нарастающим ритмом яростного танца. Монкриф стал сам не свой. Резкими и беспощадными рывками он бросал тело вперед. Кэтрин уже всхлипывала, и эти полные страсти звуки прорвали шлюзы его терпения. Монкриф почувствовал, как Кэтрин достигла вершины, ее всхлипы превратились в низкий, хрипловатый стон, тело судорожно изогнулось и поникло. Монкрифа тоже не хватило надолго. Дразнящие губы Кэтрин сделали свое дело, и Монкриф сразу же вслед за ней издал длинный стон наслаждения.

Монкриф проснулся еще до рассвета и, закинув руки за голову, смотрел в потолок. Солнечные лучи перебегали с одного портрета на другой. Монкриф в последнее время редко смотрел на портреты предков. Они как будто стали частью отделки, которую быстро перестаешь замечать.

Ночью Кэтрин придвинулась к нему во сне. Ее волосы щекотали ему бок, а теплое дыхание согревало кожу. Монкриф повернулся и стал смотреть на жену. Если бы человек мог выбрать минуту, чтобы взять ее с собой в вечность, Монкриф выбрал бы эту.

В его прошлом было много обстоятельств, которые он не мог изменить – отчужденность между ним и отцом, прохладные отношения с Колином, его сомнительная роль в переписке от имени Гарри и дюжина других, менее важных грехов. Но ему был дан шанс изменить свое будущее, когда он об этом уже, и не мечтал.

Монкриф знал, что Кэтрин умна, сообразительна, знал о ее решительности и упрямстве. Его привлекали сила ее характера, красота, милосердие, но Монкриф никогда не думал, что она способна сравняться с ним в страсти. Однако Кэтрин оказалась самой чувственной женщиной из всех, кого он встречал.

Видно, когда-то он, Монкриф, сделал доброе дело, и теперь Бог вознаграждает его, а может, дает аванс на будущее.

Сейчас Монкриф чувствовал себя абсолютно счастливым, жизнь обещала ему одни только радости. Рядом с ним спала женщина, которая, возможно, полюбит его, таким как есть, а не только за то, что он может ей дать. Но даже это путешествие в будущее обещало приятные неожиданности.

Монкриф наклонился и поцеловал жену. Кэтрин, не просыпаясь, вздохнула и отодвинулась на другой край постели.

Монкриф встал, оделся и подошел к балконной двери. Снег покрывал лепные украшения фасада, дальний лес. Балидон сейчас выглядел зачарованным замком в самом сердце волшебного зимнего королевства.

Дул северный ветер и приносил с собой мороз, но впервые в жизни Монкриф с восторгом встречал зиму. Ему больше не нужно искать жилье в каком-нибудь шумном европейском городе. Более того, он не будет жаться к огню в североамериканской глуши, молясь о том, чтобы скорее пришла весна и война.