– Ну и холодина сегодня, – сказала миссис Маккларен. – Не для разъездов.

– Мне можно не возвращаться до завтра, – сообщила Глинет, расстегивая плащ.

– Ну и прекрасно. Садитесь и съешьте горяченького.

Глинет нравилась миссис Маккларен. Она напоминала ей собственную мать. В который раз Глинет задумалась: сложилась бы ее жизнь иначе, если бы мама была еще жива, когда родился Робби?

Мама наверняка сумела бы смягчить гнев отца заставить полюбить внука. Отец никогда не видел Робби и не хотел его признавать.

– Где мистер Маккларен? – спросила Глинет.

– На охоте. Он так любит тушеного кролика. «Тогда иди и принеси мне кролика», – сказала я. – Миссис Маккларен широко усмехнулась.

Дом Маккларенов располагался в довольно пустынном месте; в окружении лесов. Соседей почти не было. Когда Робби подрастет, и ему понадобятся товарищи, это станет не достоинством, а недостатком. Но сейчас уединенность вполне устраивала Глинет. Ее приезды и отъезды оставались незамеченными. Никто не интересовался, кто она такая. После истории с отцом Глинет осторожничала, даже когда в этом не было особой необходимости.

– Я не позволю, чтобы ты меня позорила, Глинет. Неужели ты не понимаешь, что это значит для человека моего положения?

Глинет всегда было грустно оттого, что отец больше думал о своем положении, чем о ней.

Следующий час Глинет и Маккларен сидели на кухне и разговаривали, в основном о Робби, который устроился у матери на коленях и вместе с ней ел суп. Когда не говорили о Робби, то обсуждали артрит миссис Маккларен. Временами из леса доносились выстрелы. И каждый раз миссис Маккларен с удовлетворением кивала, гордясь ловкостью своего мужа. Следить за Глинет было легко. Единственное неудобство состояло в том, что иногда приходилось придерживать лошадь, чтобы не обогнать дилижанс. Примерно через час коляска остановилась на перекрестке. Из нее вышли Глинет и еще одна женщина. Возница подал Глинет корзинку, и она направилась в сторону Монкрифа. На мгновение он испугался, что она его увидит, но Глинет вдруг свернула налево и пропала в лесу. Монкриф подождал минуту и направил лошадь следом, однако через несколько минут он понял, что потерял Глинет из виду.

Лес стоял сплошной стеной, ни одной тропинки не было видно. Монкриф спешился, привязал лошадь к дереву, прошел вперед и очень скоро оказался в чаще. Вдали виднелась прогалина, на которой стоял небольшой дом. Из трубы вился дымок.

Некоторое время Монкриф постоял, ожидая, чтобы появилась Глинет. Когда стало ясно, что ее визит затягивается, он вернулся к жеребцу, нарвал ему охапку травы и, привалившись к дереву, стал ждать.

Если бы Монкриф взял с собой сопровождающего, не пришлось бы все время следить самому, но герцог не хотел никого посвящать в это дело, опасаясь, что слух быстро дойдет до Глинет. Даже Питер, перестав служить адъютантом полковника, иногда позволял себе говорить лишнее.

За спиной хрустнула ветка. Монкриф оглянулся и встретился взглядом с дулом мушкета. Не успел он сказать и слова, как мушкет выстрелил. Свет померк в его глазах.

– За вами следили.

Глинет обернулась на звук голоса мистера Маккларена. Старик стоял в дверях с мушкетом в руках.

– Сначала я думал, что это бродяга, но он слишком хорошо одет.

– Ты застрелил его, Саймон? – воскликнула миссис Маккларен.

– Застрелил. Он был на моей земле.

Охваченная ужасом Глинет вскочила на ноги. Никто не знал, что она здесь. Уходя из Балидона, она, как всегда, проявила осторожность и убедилась, что за ней никто не следит.

– Покажите, – произнесла она внезапно охрипшим голосом и через минуту уже стояла над распростертым телом Монкрифа. Ее тошнило от ужаса. Встав на колени, Глинет приложила пальцы к его шее, чтобы найти пульс. Слава Богу, Монкриф был еще жив.

– Надо отвезти его в Балидон.

Мистер Маккларен отрицательно покачал головой.

– Он герцог, мистер Маккларен. Думаете, его не будут искать? Обязательно будут. И что вы собираетесь делать? Позволить ему истечь кровью?

– Скажут, что я хотел его убить. Глинет захотелось дать старику по голове.

– Вы его застрелили!

– Он вторгся на мою землю.

– Скажите, что это был несчастный случай. Старик все никак не соглашался, но другого выхода не было. Монкрифа надо было отправить домой и как можно скорее оказать помощь. Или же отнести в дом к Маккларенам и надеяться, что он сам придет в чувство.

– Хорошо, – пробурчал, наконец, старик. – Так и быть, я доставлю его домой, но я не собираюсь отвечать за его глупость.

– Он не станет вас обвинять, – обещала ему Глинет, уверенная, что так и будет. Вместо этого Монкриф придумает, как обвинить в своем ранении ее, Глинет. Он с самого начала ее невзлюбил, и может быть, по праву.

Она уже осознала, что ранение Монкрифа многое изменило.

Глинет помогла мистеру Маккларену погрузить Монкрифа в повозку, уложила голову герцога на подушку и стала молиться. Только бы он выжил!

Наступили сумерки. Монкриф не вернулся в Балидон, и Кэтрин начала беспокоиться. Если бы он собирался задерживаться, то прислал бы известие. Он всегда думал о других.

Кэтрин трижды спрашивала Уоллеса, нет ли вестей от герцога, и трижды тот отвечал отрицательно.

Тепло ли Монкриф оделся? Может быть, он переночует в трактире? Кэтрин задавалась этими пустыми вопросами, чтобы не думать о главном: не случилось ли с ним чего?

Был и еще один вопрос: виновна ли Глинет в том, что хотела навредить своему господину?

Сколько Кэтрин ни думала, она не могла припомнить случая, чтобы Глинет на нее сердилась. Нет, домоправительница всегда держалась дружелюбно и почтительно. В Колстин-Холле их отношения хозяйки и компаньонки быстро переросли в дружбу. Во всяком случае, Кэтрин надеялась, что они были друзьями. Неужели в Глинет она так же ошибалась, как ошиблась в Гарри?

Проходили часы, тревога Кэтрин росла. Она пыталась успокоиться и говорила себе, что Монкриф способен себя защитить. Кроме того, Шотландия теперь уже не варварская страна. Здесь не приграничный район, не бывает набегов похитителей скота. Балидон расположен так далеко к югу от Северного нагорья, что дикие выходки тамошних жителей ему не грозят.

Кэтрин дотемна шагала из угла в угол по библиотеке, не в силах что-нибудь съесть или спокойно сидеть в гостиной с Гортензией. Наконец она не выдержала, и решили пройти до ворот. Ну и пусть слуги видят, что она беспокоится. Они, видно, решили, что госпожа помешалась на своем муже. Может быть, так и есть. У дверей ее встретил Уоллес.

– Ваша светлость… – мягко начал он.

Кэтрин застыла как вкопанная в ожидании самых плохих вестей. Но Уоллес просто протянул ей плащ: