Я погладила его по щеке, заправляя за ухо темную прядь, сильно отросших волос. Сейчас он походил на беззаботного диджея даже больше, чем в момент нашего знакомства.

— Он мог тебя разрушить. Сломать… я ненавижу твоих родителей, так бы и плюнула ему в лицо, — я вспомнила пощечину в кабинете.

— Что ты сказал ему тогда, когда он ударил тебя?

— Сказал, что у нас в семье не я один отличился склонностью к иностранкам.

Я по очереди разглаживала в руке его пальцы.

— Ты ведь поэтому постоянно твердишь о моем шатком положении. Ты боишься, что со мной произойдет то же, что с твоей мамой?

Он не ответил, но выражение лица говорило яснее слов. Напряженные скулы и тревога в глазах.

— Хиро, ты же не думаешь, что для меня важно кто именно произвел тебя на свет? Мне все равно кто твои родители, даже если это компания йети! Мне плевать на идиотов, которые тебя вырастили. Мне нужен только ты.

— Поэтому я и не мог сказать тебе. Ты ничего не знала. Тебе нужен был я, ты любила меня таким, какой я есть. У меня захватило дух, я боялся сделать шаг в сторону, боялся все сломать одним неловким движением. Ты ничего обо мне не знала, но доверяла мне и любила меня. Я чувствовал себя сказочно богатым, впервые в жизни. Мне хотелось продлить это еще немного, еще на день, на неделю. А потом я просто не знал, как повернуть назад. Я боялся, что ты узнаешь и хотел, чтобы ты узнала быстрее. Теперь у меня ощущение, что тяжелый груз упал с моих плеч.

Хиро сжал-разжал пальцы и зажмурился. Крепче прижал меня к груди.

— Я не твоя мама и не твоя мачеха, — тихо пробормотала я в его плечо. — Я не собиралась выходить замуж за призового спаниеля и твоя родословная для меня ничего не значит. Я буду рядом с тобой, чем бы ты ни занимался. Мы можем поехать в Австралию и выращивать овец, или расписывать страусиные яйца. Можем купить лодку и путешествовать, питаясь пойманной рыбой. Просто будь рядом со мной, я не смогу быть смелой без тебя.

Разоблачения и откровения этого дня закончились. Мы уснули в объятиях друг друга, так и не дойдя до ванной комнаты.

Теперь многое стало понятнее. Маниакальная боязнь причинить мне боль, забота о моем японском и о моем банковском счете. Возмущение, когда я шутила на тему беременности. Бесконечные рабочие звонки, обеды и ужины. Стремление все планировать. После ссоры мы стали только ближе.

Мне потребовалось время, чтобы осознать новое положение дел. Из меня получилась бы отвратительная золушка, но Хиро не был принцем. Его компания больше напоминала спортивную команду, где он выступал одновременно в качестве тренера и ведущего игрока.

Теперь, когда мне открылась правда, я могла только недоумевать. Почему я раньше не замечала его командного тона во время телефонных разговоров. Почему стопки документов с его личной печатью не вызывали у меня вопросов? Мне нужно принимать что-то для лучшего снабжения мозга кислородом? Как можно быть настолько невнимательной.

Перед моим отъездом я наконец решила рассказать ему о своих дальнейших планах по поводу учебы.

— Мне хотелось бы пойти учиться в школу дизайна интерьера.

Я замолчала, произнесенное вслух это звучало еще более глупым, чем в моей голове.

— Ты хочешь заниматься дизайном?

— Я хочу работать с разными материалами. Научиться комбинировать их свойства и внешний вид. Я и так постоянно делаю это у себя в голове, почему бы не попробовать заняться в реальности? Меня беспокоит, что в этом случае моя предыдущая учеба будет напрасной, но чем больше я об этом думаю, тем больше хочу попробовать.

Я выжидающе уставилась на Хиро. Он с ногами забрался на сиденье стула, и крутил в руках ручку во время моего монолога.

— Ну? Что ты об это думаешь.

Вместо ответа он поднялся и направился в кабинет и тут же вернулся, положив передо мной пачку университетских проспектов, которую венчал проспект Токийской школы архитектуры и дизайна.

— Откуда у тебя это? Как ты узнал? — я перебирала листовки и папки, там были еще пара дизайнерских школ, школа керамики, академия кройки и шитья, курсы реставраторов и много подобного.

— Мне, казалось, мы обсуждаем это в течение последних пары месяцев, и я все ждал, когда ты решишься сказать вслух. Все вокруг, кроме тебя понимали, чем тебе стоит заняться, — он поднял папку Токийской архитектурной школы. — Это лучший вариант, поэтому он сверху, но в конечном итоге решать тебе.

— Я настолько предсказуема? — мой голос прозвучал немного обижено.

— Делай то, что любишь делать, ты помнишь? — он взял мою руку и погладил кончики моих пальцев.

Делать то, что люблю. Любить того, чьи прикосновения обжигают. Оставаться собой. Учиться доверять снова и снова. Ровно год назад я была ребенком, сейчас я стала взрослой.

Иногда меня рвет на части от событий. Мне хочется лечь в темный саркофаг и лежать там, в тишине, просто чтобы ничего не происходило. Чтобы никто не трогал меня физически и мысленно. Касается любых событий, неважно приятные они или нет. Радость так же утомляет меня, как и печаль. Но стоит мне взять его за руку, как невидимый аккумулятор внутри меня перезаряжен. Когда он рядом мое тело ликует, по моей коже бежит напряжение, но моя душа спокойна. Внутри меня словно бескрайняя гладь озера, волнения отпускают меня, секунды прекращают свое падение и я новенькая и блестящая, только с конвейера, готова жить дальше. Что это? Химия? Неведомые магнетические законы? Теория половинок действительно имеет смысл? В тот момент, когда мы вместе я наконец понимаю кто я и что я. Прекращаю спать и отмалчиваться, вижу куда мне идти. Чувствуют ли другие люди то же самое. И как они живут, если не чувствуют. Нет ответа.

В следующий раз я прилетела в Японию в марте. Перепады температур были ужасающими, днем солнце пекло, как летом, а ночью температура опускалась до нуля. Я прилетела на несколько дней, чтобы сделать мерки для платья, посмотреть помещение, где Хиро предлагал провести свадебную церемонию, посетить школу, в которой я собиралась учиться. В следующий раз я должна была вернуться в начале июня с родителями, чтобы стать его женой.

Чтобы отметить мой приезд мы поехали на Одайба, рукотворный остров чуть ли не полностью сделанный из отходов. Чтобы добраться, мы использовали монорельс. Вагончики поезда управляются автоматически, машиниста там нет. Поэтому в начале первого вагона есть панорамное окно, сидя у которого я ощущала себя настоящим водителем поезда!

Хиро дал мне наушник от своего плеера, и мы ехали вперед, под футуристическую музыку, мимо зданий в виде шаров, электростанций, гладких зеркальных стекол небоскребов. В какой-то момент внизу промелькнула стрела скоростного поезда — шинкансэна. На Одайба мы сидели у воды, и пили шампанское, разливая его в пластиковые стаканы прямо из закрытого рюкзака. Садящееся солнце щедро поливало нас всеми оттенками розового и красного.