— Чё ж помирать теперь, когда столько уже промучились? До аэродрома — ну полчаса, от силы…

Новость привела штандартенфюрера Жаркова в ярость.

Шутка ли, специальное оборудование, которое должна была доставить зондеркоманда 10 B, доставлено не было, не в комплекте, по крайней мере.

«Хотя, кой черт — крайней?» — злобно развязал узел Иван Сергеевич на концах своего, чуть ли не «фамильного», верблюжьего башлыка.

— Как это вы умудрились? — буркнул штандартенфюрер штурмбаннфюреру доктору Вильгельму Курту, сердито скрипя дореволюционным паркетом Дома пионеров № 1.

Тот, худосочный, чтобы не сказать тощий, но жилистый, как морской канат, напротив, являя спокойствие истинно нордическое, только сверкнул глубоко посаженными глазами из-под ладони, приглаживающей зачем-то мысок коротко, почти под ноль, стриженных волос:

— Партизанские операции практически невозможно предсказать, это вам не армия с её стратегическим планированием и прогнозированием.

— Ой ли? — малопонятно как-то возразил русский коллаборационист.

«У русских вообще много невразумительных местоимений, — подумал доктор Курт. — Одна матерщина чего стоит. Никогда не поймёшь её место и смысл в речи, сплошное надругательство над грамматикой».

И Курт снова прислушался к тому, что несёт русский штандартенфюрер, пытаясь понять.

— Одна только братская встреча Боске через столько лет разлуки наводит на мысль о не случайности, — продолжал скрипеть тот. — Где они, кстати?

— Теперь оба проходят проверку в тайной полевой полиции, у её местного бонзы, такого себе Мёльде. Знаете уже его?

— Познакомились, — как-то двусмысленно хмыкнул русский. Будто выругался, ей-богу. А потом заявил что-то, ещё более странное: — Было бы вам полезно вернуть их обоих себе.

— Что ж тут полезного? — не поверил слуху доктор Курт. — Потенциальных шпионов?

— Полезно держать их на глазах и присматривать, — пояснил Жаркофф.

Это ещё предполагало какую-то логику, так что доктор Курт только неопределённо пожал плечами, сложив руки за спину.

— К слову о контрразведке… — будто и впрямь припомнив, наморщил и без того морщинистый лоб старик. — Что ваш шеф по линии СД, полицай-фюрер Крыма?

— Что? — не понял доктор Курт.

— Зитц ничего не заподозрил?

— Ну, раз я здесь… — снова пожал плечами штурмбаннфюрер, мигнув серебром погона.

— Действительно, — кивнул Жарков, тряхнув не по годам густой, но сплошь седой шевелюрой — будто её хлоркой обработали. — Ладно, вернемся к нашим баранам…

Самого главного в привезённом оборудовании как раз таки не было. Того, что было заказано им ещё в Берлине, а исполнено непосредственно в Рижском «Цеппелине»[71]И что попало в руки врага.

«Впрочем, едва ли там сообразят, что оно такое!» — Только это его и заставило нервно затянуть концы башлыка, успокоившись: оборудование кануло где-то в дебрях крымского леса, у партизан.

Знал бы он, что в партизанском отряде II района, у Ф.Ф. Беседина в подчинении находится простой воентехник Лёвка Хмуров, он же — уникальный «специалист минно-торпедных средств» с бывшего военного завода в Атламе. Самородок, отличавшийся тем, что в своё время самый замудрённый ЭПРОН-овский прибор мог вразумить зубилом, или самую секретную торпеду принудить плыть куда следует, а палить — не в белый свет, как копейку, а в заранее выбранную цель.

Истинно «Левша», — впрочем, и кличка у Лёвки была именно такая…

Но пока мысль о том, что сообразить такую мудрень, какую сочинили в техническом отделе «Цепеллина», у партизан некому — пока эта мысль Жаркова успокаивала. И дабы не терять времени на заказ чего-то новенького, с какими-то ещё дополнениями, усложнениями («Могут и куда подальше послать, — здраво рассудил Иван Алексеевич. — Немцы, они народ дисциплинированный, но всякий раз секретное оборудование отправлять к Советам на изучение — и у них терпёжка оборваться может…»), отправился штандартенфюрер по адресу, ему уже известному и по дорожке топтаной. В минную лабораторию Керченской ВМБ, название у которой теперь стало по-немецки труднопроизносимое, но смысл остался тот же. Да и знал штандартенфюрер Жарков, что кое-кто из прежнего советского состава там остался тоже.

Отправился заказать ещё два таких же, как прежние, коммутатора-взрывателя.

И всё-таки «поумирать» пришлось, и не только потому, что приходилось, то впрягаясь в упряжь, то подталкивая сани сзади, одолевать снежную целину мелколесья.

Заметил ли кто-то из немцев или «оборонцев» прорехи в придорожном кустарнике да, наверное, и следы, ещё не заметённые негустой — по сравнению со вчерашней — метелью, но вскоре одна за другой начали взлетать осветительные ракеты. И в их резком, мертвенном свете хорошо заметной стала и цепочка следов и горстка уходящих в сторону Караби партизан.

Ударил крупнокалиберный пулемёт с бронетранспортёра.

К счастью, пока фриц пристреливался, удалось завернуть за пологий уступ, то есть выйти из зоны прямой видимости. Пулемёт, резанув напоследок над самыми головами — снежная пыль и древесная щепа осыпали всех разведчиков, — умолк.

Но не прошло и пяти минут, как засвистело и заскрежетало, и в распадок посыпались мины. Несколько уткнулись в снег — а намело с полметра, если не больше, — и не взорвались. Две лопнули чуть позади, так что немаленький осколок влепился в ствольную коробку ППШ, закинутого Васькой Ерёменко за спину, повредил оружие и опрокинул слабосильного паренька носом в снег.

Мелкие осколки прошлись по ещё троим разведчикам, но потеряли силу, просекая ватники и тулупы, и только оцарапали ребятам спины.

— Не останавливаться! — закричал Хачариди.

И тут же сам вскарабкался на гребень уступа, «рыбкой» нырнул в снег, выдернул из-за пазухи бинокль и припал к окулярам.

Вот она, настоящая опасность: в свете очередной ракеты ясно различалась чуть не дюжина всадников с винтовками наперевес, поднимающихся по балочке, — то есть по следам разведчиков! А на трассе, судя по огонькам фар и отблескам на касках и оружии, формировалась и пехотная группа.

«Отстреляемся», — сам себе пообещал Сергей и громко позвал:

— Арсюша, притормози. Парный концерт устроим. Под занавес…

И прежде чем их небольшой отряд исчез за кулисами, то бишь из вида немцев, начали…

«Парный концерт» растянулся на два с хвостиком километра и выглядел так.