— Эй, чувак, не смей клеиться к моей девушке! — шутливо возмутился Андрей. Макс поднял руки:

— Ни в коем случае. Просто констатирую факт.

— Так Лера раньше и правда была моделью, — Андрей добродушно улыбнулся. — Пока не обнаружила в себе новый талант… Она сейчас учится заочно в институте моды и дизайна.

— Похвальная тяга к саморазвитию, — произнёс Макс, вновь схлестнувшись с Лерой взглядами. — Не сомневаюсь, что у вас всё получится.

Ему в очередной раз стало тошно от этого спектакля, этого жуткого фарса, который они с Лерой устроили… Андрей однозначно не заслуживал такого отношения, это было просто скотством по отношению к нему! Но, снова и снова вспоминая затравленные глаза Леры, когда она решила, что Макс сейчас раскроет правду об их давнем знакомстве, он чувствовал, как вся его решимость прекратить кривляния немедленно сходит на нет. Злился на Леру — и потакал ей. Практически ненавидел её — и не мог удержаться от того, чтобы в очередной раз не зацепить словесной шпилькой, словно мстил за всю ту боль, которую испытал когда-то из-за неё.

___________________________

*Третьяковский проезд — небольшая живописная улица в Москве (расположена в Китай-городе между Никольской улицей и Театральным проездом). Основан в 1870-х годах братьями-меценатами Третьяковыми, в настоящее время занят модными бутиками — Дольче и Габбана, Роберто Кавалли, Ив Сен-Лоран, Армани, Гуччи и мн. др.

Принесли еду. Выяснилось, что Макс совершенно случайно заказал себе то же самое, что выбрала и Лера: равиоли с тремя видами сыра и базиликом.

— Ну, Леруська-то у нас вегетарианка и пацифистка, — развеселился Андрей такому совпадению, — а с тобой что случилось, Макс? Ты же всегда любил мясо…

— Не дождётесь, — фыркнул Макс. — Уж я-то точно никогда не стану вегетарианцем.

— Что, силы воли не хватает? — кротко спросила Лера, снизойдя до того, чтобы первой обратиться напрямую к Максу.

— Да нет, — он пожал плечами. — Все эти вопли о спасении животных и защите окружающей среды в большинстве случаев — просто показуха. Я знал в своей жизни очень мало людей, которые были бы искренни в этом своём “пацифизме”.

— Вам попадались плохие люди — и вы сделали гениальный вывод, что все такие?

— Если вы переубедите меня, я буду только рад. Но вот взять, к примеру, вас… — он многозначительно замешкался. Лера настороженно притихла, Андрей же уставился на друга с удивлением.

— Вы работаете в индустрии моды, — продолжал Макс. — Известно ли вам, что это — самый загрязняющий окружающую среду сектор промышленности? Пестициды и химикаты при окрашивании тканей попадают в воду и загрязняют её. При производстве синтетики, а также при транспортировке в атмосферу выбрасываются миллиарды тонн вредных газов… И всё ради чего? Семьдесят-восемьдесят процентов шмоток, которые люди покупают, будут надеты один-два раза — или даже вообще не надеты, а затем их тупо выбросят на помойку, потому что они “вышли из моды”, — он презрительно усмехнулся. — Я постоянно натыкаюсь на рекламу: “Грандиозные скидки в честь дня экологии! Купи у нас новые вещи из эко-коллекции и спаси планету!” — не кажется ли вам, что это звучит парадоксально и… глупо? Вроде того, как “занимайся сексом в защиту девственности!”

Андрей коротко хмыкнул, выслушав эту тираду.

— Вы так убедительно вещаете, как будто готовились к встрече заранее, — елейным голоском проворковала Лера, но Макс видел, что она злится, ему удалось её задеть. — А сами вы, кажется, музыкант?

— Кажется, музыкант, если вы ничего не имеете против, — откликнулся Макс ей в тон.

— Не подскажете, сколько древесины требуется на то, чтобы изготовить одну-единственную виолончель? — хлопая ресницами, поинтересовалась она. — Я слышала, для этого инструмента используют и ель, и клён, и красное дерево…

— И чёрное тоже. А иногда палисандр, липу или берёзу, — невозмутимо подтвердил Макс.

— И много виолончелей вы уже поменяли?

— Очень, очень много, — внимательно глядя ей в глаза, проговорил он. — Вы даже не представляете, сколько виолончелей у меня было.

— Так может, прежде, чем критиковать других, начнёте с себя? — она обворожительно улыбалась ему, точно весь разговор был милой шуткой. — Сами-то вы какую пользу приносите обществу? Или вы так… просто побрюзжать?

— Вы совершенно правы, Лера, — с готовностью подтвердил Макс. — Я — бесполезный социальный элемент. Впрочем, ваш будущий муж тоже играет на виолончели, если память мне не изменяет. Андрюха, ты как — не переквалифицировался ещё в дизайнера-модельера или… ну, я не знаю… в их спонсора, как твой отец?

— Мели, Емеля, — отмахнулся Андрей, не обидевшись, а затем перевёл удивлённый взгляд на свою девушку. — Леруська, что за муха тебя укусила? Макс, между прочим, регулярно помогает детским домам и больницам, онкоцентрам… А сколько благотворительных концертов он дал!

— Да брось, — Макс успокаивающе качнул головой, — мы просто немного побеседовали на животрепещущую тему. Ничего личного, ведь правда, Лера?

— Ничего личного, — ровным голосом подтвердила она, машинально потянувшись к тарелке с фруктовой нарезкой. Ухватив оттуда кружок свежего лимона, Лера засунула его себе в рот, чтобы успокоиться.

— Видал? — тут же похвастался её умением Андрей, подмигнув Максу; кажется, в Лере его восхищало и умиляло абсолютно всё, даже различные глупости. — Она лимоны может тоннами есть! У меня аж слёзы выступают, когда я на это смотрю…

— Я тоже так могу, — сказал Макс.

— Да ладно? — удивился Андрей. — Насколько я знаю, у тебя всегда была аллергия на лимоны.

— Аллергия? — удивилась, в свою очередь, и Лера.

— Всё давно прошло, — с этими словами Макс взял другой ломтик лимона и тоже положил его в рот. Он жевал, не чувствуя вкуса и даже ни разу не поморщившись, глядя Лере в глаза… и видел, как они знакомо меняют цвет — со светло-голубого до тёмно-синего, почти фиолетового.

— Никакой аллергии больше нет, — сказал он спокойно. — Всё осталось в прошлом. Я абсолютно здоров.

Лера опустила голову и уставилась в свою тарелку, никак не откомментировав происходящее. Один Андрей, похоже, не улавливал ни тайных смыслов, ни скрытых подтекстов этой милой “дружеской” беседы.

Некоторое время все трое были заняты исключительно поглощением пищи, но затем Макс снова подал голос.

— В Индии есть похожее вегетарианское блюдо, тоже готовится с сыром и зеленью — называется “момосы”. Не находите? — заметил он как бы между прочим, обращаясь к Лере. Та даже бровью не повела на этот совсем уж откровенный намёк, спокойно отозвавшись:

— Я совершенно не интересуюсь индийской кухней, извините.

— Да хватит вам выкать, ребята! — психанул, наконец, Андрей. — Переходите на “ты”, я решительно требую!

— На брудершафт пить тоже заставишь? — кротко поинтересовался Макс. Он и рад был бы не язвить, но оно как-то само выходило… Андрей засмеялся, приняв его слова за удачную шутку.