Когда молодой человек завершил круг и вернулся в галерею, его окликнул Кордт.

– Добрый вечер, Хартманн! – Он встал, держа стопку бумаг. – Мне не обойтись без ваших талантов. Не возражаете?

Кордт кивком указал на тихий угол, где стоял пустой стол. Когда они уселись, он продолжил тихо:

– Ну как дела? Вам удалось установить контакт с вашим приятелем?

– Да.

– И?

– Он обещал переговорить с Чемберленом.

– Тогда ему лучше поторопиться. Мы уже почти закончили.

У Хартманна упало сердце.

– Как такое возможно? Мне казалось, конференция была распланирована по меньшей мере еще на день!

– Была. Но должен заметить, что в лице достопочтенного Невилла Чемберлена фюрер наконец-то встретил переговорщика еще более упрямого, чем он сам. Этот пожилой джентльмен увлек Гитлера в такую трясину мелких деталей, что ему стало невмоготу. Поэтому все неурегулированные пункты будут разрешены после конференции силами международной комиссии из представителей четырех держав. Таким образом, все стороны заявляют о своей победе.

Хартманн выругался и опустил голову.

– Выше нос, дружище! – Кордт похлопал его по колену. – У меня на душе так же скверно, как у вас. Но мы перестроимся и в один прекрасный день попробуем снова. А пока советую принять менее похоронный вид. Гений фюрера вот-вот приведет три миллиона наших собратьев-соотечественников под сень рейха, не сделав ни единого выстрела. Ваша вытянутая физиономия неуместна и не останется незамеченной.

Потом он заговорил громче и принял деловитый тон:

– У меня документы, которые требуется перевести с английского на немецкий. – Порывшись в стопке, Кордт выудил несколько листов и с сарказмом прочитал заголовок: – «Приложения и дополнительные декларации, касающиеся меньшинств и создания международной комиссии». Похоже, наши английские друзья принадлежат к единственной нации, способной поспорить с нами в крючкотворстве.

Легат осторожно снял трубку:

– Алло!

– Хью?

– Да.

– Это Алек Дангласс.

– Алек! – Легат с облегчением выдохнул. – Что случилось?

– Сдается, что мы вроде как заключили сделку.

– Боже правый. Как быстро!

– На время, пока документы будут готовить для подписания, Гитлер пригласил нас на какой-то жуткий тевтонский банкет, но ПМ счел, что это произведет нежелательное впечатление. Можете организовать для нас ужин в отеле? Мы собираемся выехать отсюда к девяти.

– Разумеется.

– Спасибо огромное.

Дангласс дал отбой.

Заключили сделку? Легат предполагал, что переговоры затянутся до конца недели. Он извлек часы. Двадцать минут девятого. Он вернулся за стол, стиснул голову ладонями и продолжил читать, но теперь уже быстрее, переворачивая страничку сразу, как только улавливал смысл сказанного.

В основание своей позиции фюрер приводил многочисленные аргументы. Начал он с анализа нарастающего продовольственного кризиса в Германии, признал неустойчивость ее экономики при перевооружении сегодняшними темпами и предупреждал об уязвимости Третьего рейха перед международными торговыми санкциями и нарушением поставок извне.

Легат вернулся на первую страницу. Пятое ноября 1937 года. Меньше одиннадцати месяцев назад.

Во второй части меморандума излагалась последующая дискуссия. Между строк ясно угадывалось, что оба армейских начальника, Бломберг и Фрич, а также министр иностранных дел Нейрат выражают тревогу по поводу осуществимости стратегии Гитлера: французская армия слишком сильная, оборонительные сооружения на чешской границе слишком мощные, моторизованные дивизии Германии слишком слабые…

Все трое, как отметил Легат, вскоре были смещены с постов и заменены Кейтелем, Браухичем и Риббентропом соответственно.

Хью отодвинул стул. Хартманн прав: прежде чем поставить подпись под соглашением, премьер-министр непременно должен ознакомиться с этим документом.

Он запихнул меморандум обратно в конверт.

– Не окажете мне услугу? – обратился Хью к Джоан, заглянув в угловой офис. – ПМ и другие вернутся примерно через полчаса. Не могли бы вы проследить, чтобы отель организовал что-то вроде ужина для всех?

– Отлично, постараюсь. Что-то еще?

– Да. Вас не затруднит позвонить сэру Александру Кадогану в Министерство иностранных дел? Просто передайте ему, что оно у меня.

– Что у вас?

– Больше ничего говорить не надо. Он поймет.

– Куда вы сейчас направляетесь?

– Возвращаюсь ненадолго на конференцию, – ответил молодой человек, отпирая одну из красных шкатулок. – Есть один документ, который я хотел бы показать премьеру.

По коридору он наполовину шел, наполовину бежал. Не дожидаясь лифта, помчался вниз по лестнице, проскочил через вестибюль и вынырнул в прохладу мюнхенского вечера.

Хартманн переводил с английского на немецкий «Дополнительную декларацию»: «…все вопросы, вытекающие из передачи территорий, будут рассматриваться как подпадающие под юрисдикцию международной комиссии» – когда, подняв взгляд, увидел вдруг Легата. Решительным шагом тот направлялся к комнате британской делегации. При нем была небольшая красная папка.

В комнате обнаружился один-единственный человек – Дангласс. Сэр Алек в изумлении уставился на Легата:

– Я думал, вы вернулись в отель?

– Кое-что случилось. Мне нужно перемолвиться парой слов с ПМ.

– Ну, можете попробовать, но он все еще с другими лидерами.

– Где они?

Дангласс слегка вскинул брови – это у него означало проявление сильных эмоций – и указал на дверь в конце коридора. Она напоминала лаз в муравейник: люди суетились вокруг нее, входили и выходили.