Директриса не стала разбираться в причине драки, Галине сошло с рук подначивание одноклассницы. А вот Куте досталось по полной программе.

Через неделю после ссоры девочек Андрею Николаевичу позвонил начальник отделения милиции в Мишкине. Он был в хороших отношениях с Кутузовым, оформил самоубийство Юлии как несчастный случай. Константин Васильевич попросил Андрея приехать поздно вечером к нему домой, а там рассказал, что его руководство получило штук двадцать анонимок, в которых Кутю называют убийцей матери.

– Во всех посланиях сообщается, что Ольга Кутузова вытолкнула мать из окна, а милиция как следует в произошедшем не разобралась, признала гибель Юлии случайной. Еще в них рассказывается, как твоя дочь прилюдно в школе грозила отравить всех, кто косо на нее посмотрит, угрожала расправой учителям. К сожалению, мне придется разбираться с этим. И прости, Андрей, если девочка замешана, я ничем помочь не смогу, за мной сейчас руководство в десять глаз смотрит.

– Оля ни при чем! – взвился Кутузов. – Она подралась с девчонкой, которая говорила ей гадости. В анонимках ложь! Побеседуй с Надеждой Кисловой и Мариной Бородулиной, уверен, именно они кляузы без подписи строчат. Рыба мне на шею вешалась, а я ее бортанул, теперь баба мстит.

– Разберусь, – пообещал Константин. – Но рот людям не заткнешь. Вели своей девчонке сидеть тихо, ни с кем в школе не скандалить, керосин в огонь не лить.

Андрей Николаевич поговорил с Кутей, она пообещала держать себя в руках.

А спустя недолгое время на празднике, посвященном дню рождения «Крота», погибли Варфоломеевы, Никитины и Прокофьева. На следующий день Константин Васильевич опять вызвал вечером Кутузова на встречу и сказал ему:

– Андрей, дело плохо. Опрошенные моими ребятами жители «Крота» в один голос твердят: «Эклеры отравила Кутя. Девчонка в школе кричала, что яд всем даст».

– Ложь! – вскипел Кутузов. – Они вспоминают давнюю ссору школьниц, во время которой Оля в запальчивости брякнула чушь. Не обращай внимания на сплетников.

– Не могу игнорировать их показания, – заявил приятель. – Погибло несколько человек, дело на контроле у высшего руководства. И если Ольга виновата, я ее отмазывать не стану.

Андрей Николаевич помчался домой. Но по дороге позвонил Ксении и предупредил:

– Мне очень надо с тобой поговорить. Прости, что разбудил, но дело важное, касается Кути.

– Жду тебя, – ответила Фролова.

Тогда Клава уже работала в доме Кутузова гувернанткой, но Андрей с ней пока никаких отношений не завел, встречался с Ксенией…

Тамара Федоровна запнулась. Затем объяснила:

– Извините, мысли расползаются, трудно спокойно о тех днях вспоминать, не получается последовательно события излагать. Надо бы вам про то, как у Клавы с Андрюшей отношения начались, рассказать… Ладно, об этом позже. Сначала про Фролову договорю.

…Андрей Николаевич рассказал любовнице все, что услышал от Константина Васильевича. Он был сильно взволнован. Фролова впервые видела его в состоянии почти истерики. Кутузов растерянно повторял:

– Не знаю, что делать!

– Оля знает, что мы с тобой друг друга любим? – спросила Ксения.

– Я не обсуждаю с девочкой-подростком личную жизнь, – огрызнулся любовник.

– Кутя могла догадаться, – гнула свою линию Фролова, – и решила навредить мне. Давай рассуждать логично. Если люди умерли, поев пирожных, кого можно заподозрить в первую очередь? Того, кто приготовил эклеры, или того, кто их принес.

– Не смей делать из девочки серийную убийцу! – заорал Кутузов. – С ума сошла? Мне и так плохо. Все отдать готов, чтобы Олю преступницей не считали! Она не виновата!

– Нет, нет, Кутя не виновата, – повторила за ним Фролова, наливая любовнику фужер коньяка. – Вот, возьми, успокойся.

Андрей Николаевич залпом выпил спиртное и снова наполнил бокал. В конце концов опустошил в одиночку целую бутылку и заснул.

Когда он проснулся, часы показывали обеденное время. Фроловой не было дома. Кутузов отругал себя за глупость – ему не следовало ночевать у Ксении, осторожно покинул ее особняк и никем не замеченный вернулся к себе. До сих пор Андрей никогда не терял самообладания и был крайне удивлен своим нервным срывом. Дома его встретила Тамара Федоровна и начала задавать вопросы, упрекать.

– Что сказал Константин Васильевич? Почему ты вечером не позвонил мне, не предупредил, что не приедешь? Я очень волновалась.

У Кутузова болела с похмелья голова, в желудке кошки играли в футбол, нервы не выдержали, и он заорал:

– Отстань! Отвалите все! Надоели!

Потом он грохнул дверью кабинета, рухнул на диван и заснул. Разбудил его тихий голос Тамары Федоровны.

– Дюшенька, съешь куриный бульончик.

Андрей Николаевич сел, увидел заплаканную кормилицу с тарелкой в руках. А она продолжала:

– Не волнуйся, все уладится. Скушай горячего, я тебя люблю, мой мальчик.

Кутузов неожиданно ощутил себя первоклашкой, который, принеся из школы двойку, бежит на кухню, чтобы поплакать на плече у доброй, все понимающей няни, и непроизвольно всхлипнул. Затем схватил суп и, быстро орудуя ложкой, вывалил своей Матате правду: про визит к милицейскому начальнику и его последние слова; про свои отношения с Фроловой и ночной разговор с ней; про страх за Кутю; про то, что изо всех сил прогоняет от себя мысль о виновности девочки в убийстве матери и гостей на празднике.

Николаева гладила его по голове и повторяла:

– Все утрясется, перемелется.

Минут через сорок Андрей пришел в себя, умылся и сказал Тамаре Федоровне:

– Что со мной случилось? Вел себя как баба и с тобой сейчас, и с Ксюшей вчера – плакал, глушил коньяк, жаловался. Вспомнить не могу, что нес! Надеюсь, Ксения не придала значения моему бреду. Извини, Матата.

Та прикинулась непонимающей.

– За что прощения просишь? Ты съел суп, и все.

Кутузов поцеловал ее и стал звонить Ксении. Но та не отвечала. Он вновь задергался: дома Фроловой нет, в кондитерской тоже, в кафе отвечает помощница, которая не знает, куда подевалась хозяйка.

Около семи вечера с ним соединился Константин Васильевич.

– Хорошая новость. Ольга не виновата в смерти людей на празднике.

– А ты сомневался? – окрысился Андрей Николаевич.

– Работа такая, – ответил милиционер. – Я и мать родную подозревать стану, если понадобится. Спи спокойно, у нас есть признание убийцы.

– И кто же отравил народ? – вскричал Кутузов. – Ты обязан мне правду сказать!

– Ксения Фролова, – после небольшой паузы ответил Константин Васильевич. – У нее была связь с Арсением Никитиным. Банальная ситуация – любовный треугольник. И один угол решил убить другой, чтобы заполучить мужика.