В кино он начал сниматься, когда еще учился в Институте физической культуры. Он не был чемпионом страны, и тем более Европы и мира, но стал мастером спорта по боксу, получил первые разряды по дзюдо и самбо, хорошо держался на лошади, водил автомобиль. Он не простаивал, почти в каждом фильме ему находилось, что делать.

Его узнавали на улицах. Он привык, что с ним здоровались, как с хорошо знакомым. Так обычно здоровались с дикторами телевидения. Поздороваются, оглянутся. Хорошо же знаю, но вспомнить не могу. Видел ведь совсем недавно… Но где, когда?

Некоторые заговаривали:

— Как дела?

— Замечательно, — отвечал он.

— А где ты сейчас?

— Все там же.

Собеседник пытался вспомнить, где же они встречались: в институте, армии, командировках?

У женщин была более цепкая память. Они вспоминали фильмы, в которых он снимался, а если не вспоминали, то просто улыбались ему. Его запоминали по открытому взгляду и белокурой гриве. Волосы были его достоянием, но и ограничением тоже. Ему приходилось отказываться от ролей милиционеров. Не положено по уставу милиционеру длинных волос, да и длинноволосый сыщик слишком заметен. И офицерам спецназа полагалась короткая стрижка, длинные волосы противник всегда мог использовать для болевого приема. Ведь собакам-охотникам рубят хвосты и купируют уши не для красоты и придания аэродинамической формы, а чтобы не было куда вцепиться и зафиксироваться противникам в драке.

Однажды ему предложили роль сержанта из отряда милиции особого назначения, он коротко постригся, и его перестали узнавать. В метро ехали сотни коротко постриженных парней в джинсах и майках.

И он снова отпустил волосы и уже никогда не стриг, только подравнивал у гримеров на киностудии.

Те, кто не знает каскадеров, уверены, что у таких знаменитых мужчин полно поклонниц. А по жизни все наоборот — много поклонниц у мужчин в чем-то ущербных. У толстых, например. Женщины уверены, что толстяки добрые и что толстяков и маленьких щуплых мужчин другие женщины уводят редко. Но так считают и другие женщины, поэтому у толстяков и щуплых обычно и любовниц много, и жены голубоглазые, рослые, блондинки со спортивными фигурами.

А на мужчин высоких, крепких, которые управляют автомобилем, скачут на лошади, фехтуют на шпагах, саблях, рапирах, могут использовать для нападения и защиты любой камень, гвоздь, шнурки от ботинок, не такой уж и спрос.

Защита требуется один-два раза за всю жизнь, не держать же каскадера возле себя целую жизнь из-за этих одного-двух случаев.

Нормальный мужчина с возрастом накапливает опыт и знания, которые с каждым годом оплачиваются все больше, а каскадер с возрастом теряет и силу, и выносливость.

Каскадер к сорока годам перестает играть в кино, а приобретая нормальную профессию, не успевает достичь в ней тех вершин, каких, например, уже достиг его друг, владелец нескольких табачных киосков на рынке, к которому и ушла его девушка.

В данный момент он был в активном поиске новой девушки. Она его узнала и заулыбалась от удовольствия. Наверное, любила кино и видела много фильмов.

Он возвращался домой на метро. Жил он почти в самом центре Москвы, теперь все, что в пределах Садового кольца, считается центром. Когда его узнавали, он легко заговаривал даже с незнакомыми девушками.

— Здравствуйте! — говорил он и улыбался.

— Здравствуйте! — отвечала ему девушка и тоже улыбалась.

— Не хотите ли выпить чашечку кофе? — спросил он. — Здесь рядом прелестное кафе.

На его предложение она ответила, как отвечали обычно все:

— Извините, я тороплюсь домой.

Он протянул ей визитную карточку.

— У меня нет визитной карточки, — ответила она.

— А можно я вас провожу до вашего дома? — спросил он.

— Конечно, можно, — ответила она. Как только девушка брала визитную карточку, она становилась более доверчивой.

Они доехали на метро до станции «Речной вокзал», последняя станция метро на северной окраине Москвы. Рядом был речной порт, откуда по каналу отправлялись теплоходы на Волгу.

От метро они ехали еще на автобусе. Недолго, всего десять минут. Выехали за кольцевую дорогу и сошли в Химках, в городе уже Московской области.

Шли среди старых пятиэтажных блочных домов. Он успел рассказать несколько смешных случаев на съемках последнего фильма, хотя это были истории со съемок всех фильмов, где он снимался, и где не снимался, но ему рассказывали друзья. Она с гордостью сообщила, что работает медсестрой в старейшей московской больнице, которая так и называется «Первая градская».

Все гордятся, когда работают в старейшей или, наоборот, в самой молодой организации, успел подумать он, когда, увидев их, сразу почувствовал опасность.

Они пили пиво возле пивного киоска. Их было пятеро. Бритоголовые, в пятнистых военных штанах со множеством карманов, чтобы положить пару гранат, пистолет, запасные обоймы с патронами, даже для ножа специальный карман.

Бритоголовые обычно били китайцев, негров, вьетнамцев, а когда не было черных и желтых, били киргизов, узбеков и длинноволосых.

Им явно не понравились его волосы, и гордость его, и рабочий инструмент для киносъемок. Он знал, что они начнут задираться, но стоящий ближе всех к нему коренастый не искал повода для ссоры, а сразу двинул кружкой слева. Нетренированный никогда бы не отбил такой удар, но он отбил, развернулся и послал вперед правую руку. При таком ударе ломаются носовые перегородки, и тогда без пластической операции не обойтись. Но сработал рефлекс каскадера, и кулак сам остановился в миллиметре от переносицы.

Он снова отбил удар слева и мог правой свернуть челюсть другому, но не ударил, а только коснулся челюсти. В нормальной драке он, выключив уже двоих, не терял бы бесценных секунд, вырубая их по очереди. Но, потеряв эти секунды, он получил удар по правой руке куском металлической трубы. У него был разбит нос, трещина в челюсти, в нескольких местах рассечена голова, и когда кровь стала заливать глаза, он побежал. На автобусной остановке, куда он выскочил, от него шарахнулись женщины. Но одна из молодых, не охая и не причитая, достала мобильный телефон, позвонила в «Скорую помощь», продиктовала номер своего телефона, оператор ей тут же перезвонил, убедился, что это не ложный вызов, и машина «Скорой помощи» остановилась возле остановки через несколько минут. Он пожалел, что не запомнил номер ее мобильного телефона, девушка показалась ему симпатичной. О той, которую провожал, он старался не думать. Она нарушила все заповеди, и женские, и профессиональные. Как женщина она могла испугаться, но хотя бы попыталась предотвратить драку, как медсестра она обязана была прийти ему на помощь.

Обрабатывая раны и накладывая швы на голове, ему кусками выстригли волосы. После того как ему сняли швы, он остригся наголо.

Он просидел в своей квартире месяц, не отвечая на телефонные звонки. Выходил из квартиры только ночью, чтобы купить в киосках сигареты, хлеб, сосиски и супы в пакетах. Со стрижеными волосами его не узнавали, да и киоски он выбирал подальше от своего дома. Он не хотел, чтобы его увидели избитым, потому что избитый победитель — уже не победитель. Через знакомого актера он заказал в театре парик, точную копию своей белокурой гривы. Так никто и не узнал, кроме врачей из травмпункта, что его избили. И он, наверное, постепенно забыл бы это избиение, как забывают неприятное, но у него вдруг появились видения.