— Сам же твердил, что не герой, — ее грудь вдруг согрело непреодолимой нежностью к нему. К его ярким зеленым глазам, улыбающимся ей. К ямочкам на его щеках. И к безграничной заботе, которую он ни за что не показал бы в открытую. Но она чувствовала ее.

— Где-то записано, что я так говорил? — Игриво отозвался он и склонил голову набок. Грейс, все еще находящаяся рядом смущенно закашлялась.

— Я все еще не понимаю, — смущенно залепетала Лив, отводя взгляд от Август. Просто, чтобы окончательно не провалиться в него. — В прошлый раз темная материя создала импульс. Куча людей погибла. И кто-то даст вам денег, чтобы вы снова попытались ее достать и построили эту невероятно опасную штукенцию?

— Уж поверь, — хмыкнула Ами, отворачиваясь от доски. — Темная материя — одна из самых важных загадок нашей вселенной. Понять ее, увидеть… Это действительно очень важно. Думаешь, все эксперименты проходили гладко, без происшествий? Нет, конечно. Но на этот раз мы будем строить его далеко за городом. Это будет наше главное условие. Мы не можем гарантировать, что все пройдет гладко, — под конец ее слова приобрели стальные нотки, что означало окончательность этого решения. Никто и не спорил.

Казалось, что обсуждения подошли к концу. Чувствуя, будто ее выжали, как лимон, Лив поднялась на ноги, чтобы отправиться спать. Она уже сделала первый вполне уверенный шаг, когда виски пронзила внезапная боль. Лив схватилась за голову и опустилась на колени.

Боль пульсировала в такт биению сердца. Она молча отползла к стене и привалилась к ней спиной. Потирая виски, попробовала открыть глаза, но яркий свет ослепил ее новой болью. Кто-то тряс ее за плечи, но звуки снова сбежали от нее, оставляя в полной тишине.

Она не видела, как рядом на колени упали сразу Нико и Август. Наверное, это они трясли ее за плечи. Ей хотелось открыть глаза и заверить друзей, что с ней все в порядке, она просто очень устала, но губы онемели и пересохли в один миг.

Наваждение прошло так же внезапно, как и появилось. Шумно втянув воздух, Лив открыла глаза и слабо улыбнулась, переводя взгляд с испуганных серых на зеленые.

— Я в порядке. Просто устала немного, — получилось гораздо тише, чем она планировала.

— Она переборщила со способностями, — назидательно заметила со своего места Грейс. — Лив, использование способностей отбирает много сил. Сегодня ты перестаралась. Тебе нужно хорошо выспаться.

— Да, пойду посплю, — беспечно кивнула она, будто не корчилась минуту назад от боли на полу.

— Ами… — хрипло заговорил Август, глаза которого укрыла серая пелена. Лив хотелось протянуть руку и дотронуться до его щеки, заверив, что с ней все хорошо. И тут же она одернула себя. Как она могла забыть… Нельзя забывать о запрете.

— Да, — звонко отозвалась Ами, и этот звук больно резанул уши. — Лив, сегодня нам придется поспать вместе. Как оказалось, не безопасно может быть даже здесь.

— Ага, — промямлила Лив, и чьи-то руки помогли ей подняться. Холодные. Значит, не Август. Это осознание отчего-то огорчило ее.

Все разошлись по своим постелям, один Август решил остаться и присмотреть за камерами наблюдения. Хоть и не был уверен, что это поможет. Ведь в прошлый раз они оказались абсолютно бесполезны. Они оказались беззащитны, как малые дети, которых умело ведут куда-то… но куда?

— Строишь из себя самого стойкого? — Он едва не потерял самообладание, выпустив огонь, испугавшись этого голоса. Задумавшись, он был уверен, что остался здесь один. Хорошенький же из него охранник.

— Придурок, я думал, что ты уже ушел, — шумно выдохнул Август, резко поворачиваясь на стуле к другу, который присел на краешек стола и скрестил руки на груди, усмехаясь чему-то.

— Как видишь — нет.

Август напрягал тот взгляд, которым Нико смотрел на него. Так смотрят люди, которым есть что сказать. Но они молчат.

— Что ты там говорил той водяной нацистке? — Поморщившись, начал Август, просто чтобы отвлечь его от того, что он намеревался ему сказать. Он понимал, что это неизбежно, но продолжал оттягивать, как мог.

— Она меня выбесила, — вдруг разозлился Нико, и самоуверенная ухмылка слетела с его лица. — Она не нацистка, но делает для них грязную работу, потому что они обещали ей что-то. Как вообще можно верить словам тех, кто грабит, похищает и убивает? Ну, дура же.

— Ха, — вдруг разозлился в ответ Август. — Ты такой смелый потому, что у тебя с самого начала были я, Ами, Грейс и Нора. А что, если бы ты так и остался один в той, замороженной от пола и до потолка, камере? А она просто девчонка.

— Ты что, оправдываешь ее? Да она же Лив похитила!

— За это я ее ненавижу, — уже спокойнее кивнул Август. — Но вот о чем я тут подумал. Что, если эти нацики так и набрали себе такую большую армию из сверхлюдей? Угрозами, пустыми обещаниями. Просто отлавливали их по одному, когда им было реально страшно после импульса? А иначе я отказываюсь верить, что так много людей придерживаются этих… взглядов, черт бы их побрал.

— Это их не оправдывает. Все знают, что такое фашизм. И узнав все, я бы на ее месте ушел, — покачал головой Нико.

— Тогда твоя семья оказалась бы в опасности, — сурово отрезал Август, и оба надолго замолчали, зло бурая взглядами противоположные стены.

— Ладно, придурок, я тебе другое пришел сказать, — вдруг оттаяв, хмыкнул Нико. Август тяжело вздохнул, но все же смело встретил прищуренный взгляд друга. — Ты зачем у меня девушку увел?

— Это был честный поединок, — хмыкнул Август, заметив улыбку и на его лице.

— Да уж, — выдохнул Нико и взъерошил темные волосы. — Поэтому я и не начистил твою наглую рожу.

— Моя рожа оказалась посимпатичнее твоей, — самодовольно ухмыльнувшись, Август откинулся на спинку стула и закинул руки за голову.

— Теперь тебе придется познакомить меня с кем-то, чтобы я не особо горевал.

— Хм, — Август честно задумался, но быстро сориентировался и закатил глаза. — За последний год из девчонок я общался только с Ами, Грейс и Норой. Выбирай любую.

— Ну, нет. Они мне уже как сестры. Думай лучше, ты мне должен, — ухмыльнулся Нико.

— На ум приходит только хозяйка пекарни в паре кварталов отсюда. Я забегал туда недавно и то только потому, что умирал от голода, а посетителей у нее было ровно ноль за целый день.

— И что она, горяченькая? — Спросил Нико, а Августа аж передернуло.

— Чувак, ей лет семьдесят. Если не сто. Пекарни содержат только милые