— Что?

— Я сказал, что не могу сказать ей… потому что… она ждет ребенка.

В комнате повисла мертвая тишина, но первой пришла в себя Джейни.

— Да, для нее это будет неприятная новость, поскольку ребенок родится без отца. Но ничего, деньги облегчат ее страдания. Да, деньги большая сила, можно делать все, что угодно, если у тебя есть деньги. У меня было четыре соверена, их дала мне хозяйка, чтобы я привезла родным подарки из Франции. Я положила деньги в кошелек, а кошелек пришпилила булавкой к нижней юбке. Когда меня нашли рыбаки, кошелек так и оставался пришпиленным к юбке. Я ничего не помнила о нем, пока ко мне не вернулась память. Оказалось, что кошелек забрала та пожилая женщина, которая ухаживала за мной, но, когда я поправилась и решила ехать домой, ее сын вернул мне кошелек. Благодаря его честности я путешествовала с комфортом: сначала в телеге вместе со свиньями, потом много миль пешком, ночуя на полу в грязных тавернах; затем пароход и, наконец, битком набитый вагон поезда… — Джейни постепенно повышала голос, и теперь она уже перешла на крик: — А тебе жаль меня не больше, чем бродячую собаку, валяющуюся в канаве. Беспокоит тебя только одно — я вернулась и твоей сладкой жизни пришел конец. Что ж, если ты ей не скажешь, то это сделаю я. Я не собираюсь никому уступать свое законное место.

— Джейни, Джейни! — взмолился Рори. — Да… я все сделаю, но дай мне немного времени, ладно? Хотя бы несколько дней, чтобы все обдумать… привыкнуть к мысли… Ты можешь получить любые деньги…

— Да не нужны мне твои деньги. В любом случае, это не твои деньги, ты их не заработал. Это ее деньги.

— Нет, я тоже зарабатываю, сейчас я тружусь так, как никогда в жизни. И я хочу сказать тебе еще кое-что. Не выводи меня из себя, не заходи слишком далеко. Все случилось… так неожиданно, постарайся это понять. Но помни, что я все тот же Рори Коннор и лучше меня не злить. — Помолчав некоторое время, Рори закончил: — Я приду завтра вечером. — С этими словами он повернулся и вышел из комнаты.

Джимми взглянул на Джейни, которая стояла с открытым ртом, безвольно опустив руки вдоль туловища, повернулся и бросился догонять Рори. Во дворе он увидел, что Рори стоит возле того же столба, возле которого он и сам стоял несколькими часами раньше. Джимми подошел к брату и положил ладонь ему на плечо.

— Мне очень жаль, Рори, но… но ты не можешь винить ее.

— Джимми, что же мне теперь делать? — со стоном промолвил Рори.

— Не знаю, Рори. Честное слово, не знаю. Мне очень жаль… я хочу сказать, что мне очень жаль Шарлотту.

— Я… я не могу оставить ее, я не могу оставить Шарлотту. В ее положении… Ох, Боже мой, что же мне делать? Послушай, Джимми, — Рори наклонился к брату, — уговори ее никуда не ходить, не пускай ее в коттедж. Вот, передай ей. — Он вытащил из кармана бумажник, порылся в нем и вложил в руку Джимми несколько соверенов. — Пусть купит себе приличную одежду, а то она выглядит так, как будто ее только что вытащили из канавы. Никогда бы не подумал, что она может так опуститься, правда?

— Да, правда. Я же сказал тебе, что она… очень изменилась. Но не нужно забывать, через что ей пришлось пройти.

— А теперь она намерена всем нам устроить такие же муки. — Рори двинулся к калитке, а Джимми последовал за ним.

— Так что ты решил, Рори? Куда ты сейчас?

— Играть в карты.

— Играть? А Шарлотта знает?

Рори снова остановился.

— Да, Шарлотта знает и не возражает. Если что-то доставляет мне удовольствие, она не возражает против этого. А вот потерять меня она ни за что не согласится.

— Так, может, тебе лучше сейчас вернуться домой? — предложил Джимми.

— Нет-нет, я… я должен пойти играть. Меня ждут, и, если я не приду, могут пойти всякие разговоры. И потом, мне надо подумать… я ведь чуть с ума не сошел.

Джимми промолчал, а Рори хлопнул его на прощание по плечу и вышел со двора через калитку.

Он не отправился прямиком в дом на Плинлиммон-уэй, а бродил по улицам добрых полчаса, а когда, наконец, добрался до дома Фрэнка Никола, его встретил сам хозяин.

— Ох, Коннор, а мы уже устали ждать, подумали, что вы не придете.

— Я… задержался.

— С вами все в порядке? Вы не заболели?

— Так… небольшая температура.

— Надеюсь, ничего серьезного?

— Да, конечно.

— Тогда приступим.

Голос Никола звучал высокомерно, как бы напоминая Рори о том, что он все же не ровня мистеру Николу. Этот человек ненавидел Рори, и Рори это хорошо понимал. И еще он понимал, что этого человека следует опасаться. Однако в данный момент Рори меньше всего заботили и сам Никол, и его грязные делишки.

Они прошли в так называемую курительную комнату. Она являлась частью кабинета и считалась комнатой для отдыха джентльменов. Ее мебель составляли кожаные кресла, большой стол, маленький столик и четыре стула.

Двое мужчин, сидевших в комнате, курили сигары, они сердечно поприветствовали Рори, поболтали о том о сем. А Никол тем временем подготовил все для игры.

Спустя три часа Рори поднялся из-за стола, к этому моменту он проиграл почти двадцать фунтов. А ведь бывало, что за вечер он выигрывал по тридцать фунтов.

Фрэнк Никол, провожавший его до двери, с улыбкой заметил:

— Что-то сегодня, Коннор, вы не похожи на себя.

— Да, наверное, виной тому простуда.

— Очень жаль. И передайте мои соболезнования вашей жене. Но пусть не слишком ругает своего малыша за проигрыш.

Рори охватило желание врезать этому негодяю по зубам. Но он приказал себе: «Не надо, подожди, всему свое время. Ты еще сделаешь это, но другим способом». Без дальнейших слов Рори покинул дом и вышел на улицу, где его ожидал экипаж.

Когда Рори приехал домой, Шарлотта лежала в постели, но не спала. Рори наклонился к ней и ласково поцеловал, а Шарлотта ухватила его за плечи и спросила:

— Что с тобой? Что случилось?

— Ничего.

— Ох, Рори… у тебя такой расстроенный вид. Что-то случилось у Никола?

— Нет. — Рори убрал ладони Шарлотты со своих плеч. — Если не считать того, что я проиграл… двадцать фунтов.

— Понимаю, это удар по твоему самолюбию. Двадцать фунтов приличная сумма. Но надо же и соперникам давать выигрывать. Если ты все время будешь выигрывать, они решат, что ты жульничаешь.

— Да, конечно. — Рори удалился в соседнюю комнату, чтобы переодеться, но и сюда долетел встревоженный возглас Шарлотты: — И это все? Может, Никол сказал тебе что-то неприятное?

— Нет-нет, не больше грубостей, чем обычно. Он, наверное, родился грубияном.

— Это уж точно.

Уже в постели Рори крепко обнял жену и пробормотал: