Когда его уже усаживали в машину, ведун вспомнил про «Гольф», указал на него полицейским. Те поняли, один пересел в «немца».

* * *

Местное отделение правопорядка выглядело предельно современно. Пластиковые стены, пластиковые полы, пластиковые, в мелкую дырочку, потолки, толстые стеклопакеты в половину стены, наглухо закрытые пластиковыми жалюзи. Зал размером с баскетбольный был разделен на несколько частей пластиковыми прозрачными перегородками, тоже завешанными жалюзи; в каждой секции стояло по четыре-пять столов с компьютерами. По ногам откуда-то дул леденящий ветер. Видимо, работал кондиционер.

— Вы тут часто простужаетесь? — поинтересовался ведун, усаживаясь перед одним из столов.

— Wo ist? — переспросил один из полицейских.

— Плохо у вас тут с медициной, — сказал Середин. — Кстати, про такую штуку, как гипсокартон, вы никогда не слышали? Ставить стены из подобного пластика, а потом вешать занавески совсем не обязательно. В мире существуют много непрозрачных стройматериалов.

— Ja, ja, — согласно кивнул полицейский. — Funf minuten bitte.[6]

Его надолго оставили одного. Олег сидел, оглядывался, гадал над тем, что происходит, и пытался придумать, как же теперь перехитрить древнего Аркаима. В голове было пусто, как в турецком барабане. Чужая земля, чужие нравы, чужие правила…

«И кто только придумал мертвых в освященную землю класть? Хотя, пожалуй, я догадываюсь, кто…»

— Вы русский, молодой человек? — Рядом с молодым подтянутым полицейским стоял полноватый мужчина в белых брюках, в белых ботинках, белой рубашке и в светло-сером пиджаке.

— Да, само собой, — подтвердил Середин.

— Тогда я на некоторое время побуду вашим переводчиком. — Мужчина говорил чисто и уверенно, без всякого акцента. — Вы желаете позвонить своему адвокату, или предоставите право выбрать вам защитника департаменту юстиции?

— Зачем мне защитник?

— Как я понял, — повернул голову к офицеру мужчина, — на вас поступила жалоба в избиении охранника гостиницы «Альфа». Лейтенант хотел бы допросить вас по этому вопросу.

— Я, конечно, не юрист, — улыбнулся Олег, — но мне всегда казалось, что для начала всяких судебных процедур необходима какая-то бумажка. Ну, хотя бы медицинское заключение о нанесенных травмах. Покажете?

Переводчик обернулся к офицеру, они о чем-то поговорили, полицейский кивнул и принялся что-то медленно излагать, тщательно проговаривая слова.

— Поступил телефонный звонок о нападении, — начал пересказывать мужчина. — Приехавший наряд обнаружил охранника в бессознательном состоянии.

— То есть, он ни на что не жаловался? — переспросил Середин.

— Пострадавший был без сознания! Горничная утверждает, что вы находились в комнате в отсутствие хозяйки.

— Хозяйка жаловалась? — уточнил Олег.

— Нет, от хозяйки номера жалоб пока не поступало…

— Подождите, — мотнул головой ведун. — Ничего не понимаю. От хозяйки номера жалоб нет, от пострадавшего жалоб нет, медицинского заключения о травмах нет… Меня в чем-то обвиняют или нет? Покажите бумажку. На основании чего вы меня сюда привезли?

Переводчик с полицейским опять засовещались. После трехминутных переговоров мужчина попытался возобновить беседу:

— Горничная заявила, что вы находились в номере без ведома его владелицы.

— Горничная — это пострадавшая?

— Нет.

— А кто пострадавший? К вам поступило заявление или вы так, от нечего делать с туриста взятку вымогаете?

Переводчик хмыкнул, отвел полицейского в сторону. Они поговорили минут пять, после чего офицер шустро убежал, но почти сразу вернулся с довольным выражением лица. Следом две девушки в форме несли злополучную коробку шоколада и серединский поясной набор. Лейтенант кивком указал на стол — сюда, дескать, ставьте, — после чего положил перед Олегом тонкий, полупрозрачный бланк, заполненный мелким красивым почерком.

— У вас в машине изъят вот этот ремень с мечом и двумя ножами, а также сумка с незарегистрированными препаратами, — прокомментировал переводчик.

— Скажите, сэр, — кашлянул Олег. — В Швейцарии ведь не запрещено хранение ножей и использование натурального травяного чая для личных нужд?

— Чай — это листики на индийских кустах? — уточнил дядька в белом.

— Нет, — мотнул головой ведун. — Обычные полевые травы, животный жир, корешки. Ну, все то, что заваривают кипятком, если не нравятся «листики на индийских кустах».

— Кажется, я понял, — закивал мужик, но тут вмешался офицер и горячо заговорил, тыкая пальцем в бланк. Переводчик зачастил: — У нас мирный городок, в нем уже пять лет не случалось тяжких преступлений, и мы не допустим, чтобы кто-то ходил по улицам с мечом на ремне, как средневековый дикарь!

— Это написано здесь? — на всякий случай уточнил Олег у переводчика. Тот взял бланк, просмотрел, утвердительно дернул головой. — А кого обвиняют в ношении меча?

Переводчик вскинул брови, скосил глаза на лейтенанта.

— Если ножи и сабля найдены в машине, принадлежащей фирме проката и сданной в аренду леди Роксалане, — кого обвиняют в их ношении?

— Как вы оказались в машине?

— У вас есть заявление об ее угоне? Нет? Тогда не ваше дело.

— Что находится в коробке?

— Скажите, сэр, а хранение шоколада в Швейцарии законом не запрещено? — ухмыльнулся Середин.

— Шоколад, — повернувшись, развел руками переводчик.

Офицер побагровел так, что Олег искренне за него испугался: эдак недолго и в больницу загреметь. А то и прямо в морг.

«Морг! — словно кипятком обожгло Середина с головы до пят. — Там нет освященной земли!»

— Что с вами, молодой человек? — испугался переводчик. — Вы побледнели. Вам плохо?

Лейтенант, косясь на задержанного, торопливо содрал верхний край картонки, заглянул в коробку, выковырял несколько плиток:

— Schokolade!

— Морг! — приподнялся ведун. — Мне нужно в морг. Здешний наверняка маленький… В морг Люцерна!

— Я опять не понимаю, — покачал головой мужчина.

— Роксалана! Девушка, которая снимала номер, брала машину, с которой я встречался… Она пропала. Я уверен, что она находится в морге Люцерна.

Офицер похлопал переводчика по плечу, что-то сказал.

— Лейтенант уведомляет вас, что намерен задержать шоколад и травы для проведения экспертизы…

— Скажите ему про труп! — ткнул пальцем в грудь переводчика Олег.

Тот повернулся к полицейскому. Офицер выслушал, кивнул, отошел.