и вдруг в её сознании всплыли оскорбительные слова мужа: «Ты мне не врёшь?». Вслед за этим воспоминанием, мелькнуло несколько мыслей.

«Подлец! Но он прав, я солгала, — сама себе сказала женщина. — А что я должна была ответить? Что продала место за деньги? Так, разве это плохо? Скоро сюда придут наши войска, нас спасут, никто не пострадает, а деньги останутся. Это главное. И если так, то я ни в чём не виновата».

Тут она посмотрела на девочку, уже успокоившуюся и теперь беззаботно шагающую рядом, и едва слышно прошептала:

— Ты ещё мне спасибо скажешь… Билет стоил очень дорого.

С рождения девочки её мать более всего на свете желала для неё счастливого будущего, а потому всеми силами стремилась обеспечить дочь, сделать её жизнь светлой и счастливой. Самое себя эта женщина приносила в жертву иллюзорному будущему и с остервенением бралась за любую работу, лишь бы добыть денег. Однако, с уходом мужа средств для существования стало меньше. Его жалких подачек не хватало для обеспечения ребёнка, а потому брошенная жена не чуралась никаких методов, искренне веря, что поступая не совсем честно, она приближает лелеемое ею воображением будущее.

— Мам, а когда мы уедем? Ты говорила, что здесь опасно, — вдруг спросила девочка, заставив женщину вздрогнуть. Она никак не ожидала такого вопроса, полагая, что дочь полностью доверяет ей.

— Дорогая, — ответила мать, — ты не должна волноваться. Ведь я рядом, правильно? Правильно!

Ребёнок сощурился, взгляд девочки наполнился недоверием, но она ничего не сказала. Полная женщина заметила это и ласково добавила:

— Сейчас мы придём домой, поедим, а там видно будет. Наверное, скоро сюда придут солдаты.

— А они справятся с теми, из-за кого многие уехали? — вновь спросила дочь.

— Непременно, девочка моя, непременно! — с притворной радостью заверила мать. — А когда всё кончится, я тебе кое-что расскажу. Но пока что это секрет, и тебе не следует о нём спрашивать. Понятно?

— Да…

Шаг за шагом, они преодолели центральный район и по узким улочкам вышли на окраину Этрина. Их дом располагался в низине, у тёмной, поросшей мхом городской стены, и представлял собой настолько жалкое зрелище, что любой, кто видел его, ощущал странное неприятное чувство, будто смотрел на разложившегося покойника. Это было двухэтажное деревянное здание, с треснувшими стенами, покосившимися дверьми подъезда и сырым полусгнившим забором, отделявшим дом от кривой окраинной улицы. Под этим жутким строением каждую весну и осень скапливалось много воды, а потому первый этаж сейчас пустовал. На втором жили лишь мать с дочерью, а рядом с ними, в другой квартире, ворчливый старичок, редко показывающийся на люди. Крыша дома не уступала ни одной из его деталей и, как и все они, внушала сомнение в своей надёжности. Она давным-давно прохудилась, и теперь от влаги не было спасения. Единственное, что оставалось бедным жильцам — подставлять под вечно плачущие трещины в потолке всевозможную утварь.

Поднявшись по лестнице и достигнув нужной двери, женщина пошарила в кармане и извлекла из него связку ключей. Отперев квартиру, она пропустила вперёд девочку, а сама ненадолго задержалась на лестничной площадке. Для чего-то посмотрев на соседскую дверь, женщина задумалась.

«Может, зайти к нему…» — мелькнула мысль, но тотчас была отвергнута.

— Делать мне больше нечего, — послышался негромкий шёпот, и мать скрылась в квартире.

Её дочь уже сняла с себя намокший дождевик, повесила его сушиться на трубу в коридоре, и ушла в свою комнату. Ей нужно было отдохнуть.

— Бедная, — сказала женщина. — Ну, ничего, скоро всё будет по-другому! Это я тебе обещаю!

Она уверенно прошла на кухню и вдруг наткнулась на мокрицу. Маленький рачок полз по стене, и хозяйка квартиры, увидев его, брезгливо поморщилась.

— Откуда же вы лезете, твари несчастные! — с этими словами женщина метнулась в коридор, вытащила откуда-то из под груды ненужных вещей старую калошу, вернулась и с размаху ударила им по мокрице. По крайней мере, ей так показалось. За секунду до этого потревоженный рачок шлёпнулся вниз, и калош врезался в пустую стену. Впрочем, дальнейшую охоту женщина вести не стала: ей хватило и этого.

— Надо что-то приготовить. Да, хоть что-то, иначе будет совсем плохо. Голод — это ужасно, особенно для ребёнка.

Решив так, мать принялась расхаживать по кухне, думая о том, что продуктов едва ли хватит на самое примитивное блюдо. Обычно это не мешало женщине экспериментировать и варить кашу из капусты или какую-либо другую жижу, которой она и кормила дочь, однако сейчас, после разговора с бывшим мужем, что-то изменилось.

«Нет, он прав! — подумала она. — Надо что-то менять… Всё-таки зря я не купила мясо… Да? Вздор! Пока хватит и того, что есть, зато деньги будут целее! Только бы солдаты вовремя пришли…»

За готовкой она провела пару часов и закончила, когда смогла добиться более менее сносного результата. У неё получилось подобие капустного супа, тем не менее, вкусом которого она всерьёз гордилась. В последний раз попробовав бульон, женщина обернулась и посмотрела на настенные часы. Стрелки показывали шесть вечера, на улице смеркалось, унылый день уступал место не менее унылому вечеру, и близилось время ужина. За городской стеной войска Дексарда по-прежнему вели себя тихо, и полная женщина продолжала верить в успех своего плана.

— Вот так и сидите. А лучше убирайтесь, — негромко сказала она и пошла будить девочку. Её следовало накормить.

Дочь лежала в постели.

— Вставай, дорогая, — прошептала женщина. Она села на край кровати и дотронулась до плеча дочери. Та открыла глаза и улыбнулась.

— Пойдём, суп стынет…

С ужином было покончено в самый короткий срок, несмотря на то, что доев свою порцию, девочка попросила добавки. Она ела с большим аппетитом, и полная женщина с радостью наблюдала за этим.

— Теперь спать, — дождавшись, когда тарелка опустеет, распорядилась женщина. Она уже валилась с ног от усталости и прекрасно понимала, что дочь едва ли захочет снова ложиться. Но попытаться стоило.

— Ну, мам… — заканючила девочка, но мать жестом заставила дочь встать из-за стола, после чего махнула рукой в сторону детской комнаты. Пришлось повиноваться. Девочка зашагала по коридору, и женщина облегчённо вздохнула: на сей раз всё обошлось без длительных уговоров.

— Ложись сразу же, — громко проговорила женщина. — Я зайду и проверю. Приятных снов.

Дочь не ответила, но всё-таки, зайдя в комнату, разделась и легла. Причиной тому было не послушание, а усталость, которая из-за скудного питания почти никогда не покидала девочку. Сон пришёл почти сразу, и единственное, что слышала она сквозь дремотную пелену, это лязг посуды.

Домыв тарелки и расставив их по местам в