её настоящее лицо. Нет ли в этом какой крамолы? Кто знает!

А ведь он спалился. Спалился перед самой Машей, когда рисовал её с натуры. То-то она так поспешно утащила этот рисунок. И что теперь делать? Наверное, жить дальше и постараться больше никому не засветить эту свою особенность.

Утро следующего дня Олег планировал провести лениво и расслабленно. Все запланированные дела уходящего года были сделаны. Даже подключены вода, электричество и газ к новому дому. Пришлось, правда, поругаться с предоставляющими услуги компаниями на предмет долгов прошлых лет, пригрозить судами и даже императором. Но теперь в особняк возвращалась жизнь.

Накануне он заходил в дом и был буквально поражен. Перемены впечатляли. Исчез многолетний слой пыли, засияли хрустальные люстры в гостиной, засверкали надраенные кастрюли и сковородки на кухне, и даже раритетный медный таз отсвечивал красноватыми боками.

Олегу захотелось подурачиться. Он взял древнюю посудину, грохнул в нее черпаком и грозно произнес запомненное в прошлой жизни заклинание:

— Карабарас!

В тот же момент перед ним возникли две одёжные щетки. Песцов чуть тазик не уронил от неожиданности. Еще немного и начал бы заикаться, но тут голос местного домового спросил:

— Что будем чистить, хозяин?

— Фу-ух, — выдохнул с облегчением великий колдун. — Ничего, это я так, детство вспомнить решил.

Домовой молча исчез вместе со щетками, а Олег задумался: все эти детские сказки, насколько они всё-таки сказки? И откуда Корней Иванович мог знать такие вещи?

Но это было вчера. А сейчас было спокойное предрождественское утро. За окном светило яркое солнце, искрился снег, и даже возникал соблазн выйти на улицу и размяться. Подышать свежим воздухом, побегать, даже поваляться в снегу. Это жирному дядьке возрастом за полтинник такое срамно, не по статусу. А пацану в неполные восемнадцать сам Предок велел! Но не успели мысли оформиться в действие, как в комнату к нему стукнулся Витя Полоз.

— Олег, там твоя Алёнка ревёт.

— А что случилось?

— Не говорит. Иди, разбирайся, а то придется идти на бал без подруги.

У Росомахиной была практически истерика. Она лежала ничком на кровати и рыдала. Подушка лишь немного приглушала громкость звука. По комнате кружили любопытные девчонки, под видом утешения пытающиеся выспросить причины и подробности. Другие любопытные особы оккупировали ближайшие подоконники в коридоре, надеясь на свежую информацию. Иные из них периодически заглядывали в комнату — видимо, проверить, как идет процесс.

Песцов, едва увидев эту картину, понял: Витька был прав, дело худо. Надо спасать девчонку, бал и себя. Ибо кто знает, воткнут ему приказом императора непосредственно перед входом какую-нибудь грымзу и заставят с ней танцевать, да еще и улыбаться. Как говорится, добровольно и с песнями.

Он вошел, громко хлопая в ладоши.

— Так, попрошу всех на выход. Посторонние, па-акиньте помещение!

Действуя где словами, а где и руками, он выпихал всех сочувствующих и переживающих в коридор и запер дверь.

— Милка, можешь обеспечить тут звукоизоляцию? — попросил он. — Жестко. Так, чтобы подслушивать даже не пытались.

— Легко!

Домовая на миг проявилась, зверски оскалилась и исчезла выполнять поручение. Олег усмехнулся: наверняка сегодня в медпункте будут пациенты. Но это не его проблемы, пресекать назойливое любопытство можно и нужно.

Подсев к девушке, он принялся ее тормошить — безрезультатно. Она даже не отмахивалась. Просто лежала, обхватив голову руками, и усиленно пропитывала подушку раствором солей.

Пришлось применять сильнодействующее средство.

Олег набрал в рот воды, рывком перевернул Росомахину на спину и прыснул ей в лицо, как из пульверизатора. Шок? Несомненно. Зато слезы мгновенно прекратились.

Алёна теперь напоминала вытащенную из воды рыбу. Широко раскрыв глаза, она открывала и закрывала рот, пытаясь что-то сказать. Наконец, несколько придя в себя, размахнулась, явно намереваясь влепить пощечину. Но Песцов легко перехватил её руку.

— Ну вот: спасаешь её, спасаешь, а она дерется.

— А я… — с вызовом начала девочка.

— Ну да. Не просила и вообще, — перебил её парень. — Но у меня имеется в этом деле свой интерес. А теперь рассказывай, в чем дело, и топай умываться. Давай-давай, не куксись. Ну? Обещаю: никто ничего не узнает.

Росомахина медленно села на кровати, опустив голову. Пару раз шмыгнула носом.

— У меня…

У Алёны на глазах навернулись слезы, она снова принялась всхлипывать.

— Ладно, пойдем иначе. Я буду называть причины, а ты — мотать головой. Хорошо?

Девочка кивнула.

— На, держи пока в качестве гуманитарной помощи, — Олег протянул свой носовой платок. — Портные платье испортили?

Аленка замотала головой.

— Мыши туфли сгрызли? Тоже нет? Затяжка на чулках? Закончилась тушь? Парикмахер сбежал в Гренландию? Как, и даже не это? Ну, тогда колись.

— Я… у меня…

Росомахина собралась с силами и, наконец, выговорила:

— Мне украшения доставят только завтра!

И снова попыталась разреветься.

— Не-не, хватит, — пресек эти попытки Олег. — Шагом марш в ванную, и чтобы через четверть часа была у меня. И не задерживайся, у тебя сегодня еще куча дел: спа-салоны, стилисты и прочие дармоеды. Да, закрой за мной дверь, чтобы чрезмерно любопытные заклятые подружки не развели тебя на новый слезопад.

Из немалого списка драгоценностей, что хранились в тайниках и подвалах гимназии, Олег отобрал несколько гарнитуров. На его взгляд, к бледно-розовому шелку платья подойти мог любой из них. Но требовалось одобрение потенциального носителя.

Стук в дверь раздался через десять минут. За это время Алена переоделась в сухое, умылась, причесалась и слегка накрасилась. Рекордный результат!

— Ведь можешь, когда хочешь! — одобрительно отозвался Песцов. — Подсаживайся к столу, бери чай, наслаждайся изысканным вкусом и ароматом и попутно выбирай.

С этими словами он выложил на стол одну за другой три шкатулки.

В первой лежал изящный гарнитур с мелкими гранатами. Мастер искусно выполнил золотые веточки, на которых вместо листочков укрепил соответствующим образом ограненные камни. Алена лишь взглянула на работу и убрала футляр в сторону, как, собственно, и ожидалось. Олег резонно полагал, что выбор Алёны падет на роскошное бриллиантовое колье, лежавшее в третьей по счету шкатулке. Он прекрасно помнил истину о лучших друзьях девушек. Но, едва открыв футляр номер два, Росомахина буквально застыла.

Олег не понимал, в чем причина. Ну, рубины. Ну, довольно крупные. Но работа грубоватая, огранка примитивная, наверняка и проба золота не слишком высока. Да, судя по характеру огранки, возможен встроенный защитный конструкт. И что? Но Алёна смотрела на эту поделку так, словно перед