Наконец он справился с головокружением, откашлялся, осторожно огляделся. Обычный участок в шесть соток, густые кроны только что отцветших плодовых деревьев с последними белыми лепестками, прокопченный покосившийся мангал, банька в глубине. Двухэтажный обшитый сайдингом дом с пластиковыми окнами — советской еще, похоже, постройки. По тем временам круто, по нынешним для важняка СКП — наверное, не особо… Где-то по соседству слышалось куриное кудахтанье, похожее на звук работы ветхого механизма. В ясном, еще не вылинявшем по-летнему небе старый инверсионный след напоминал искривленный позвоночник.

— Быстрее давай… — недовольно бросил телефонному собеседнику Шалагин, отключился, задумчиво обернулся к Кириллу. Сосредоточенно закурил. Медленно, не глядя на подследственного, приблизился. Встал в полутора метрах, держа левую руку в кармане брюк, правой вынул изо рта сигарету, выпустил дым на Кирилла — теперь осматривая того с ног до головы, внимательно и равнодушно, как бы прицениваясь.

— Короче, — отвесил сухо. — Сидишь здесь. Делаешь что скажут. Ты теперь — мой, понял? Если не понял, в подвале к трубе прицеплю. Паспорт твой, мобила, ключи — у меня… И еще имей в виду, если подорвать решишь: с завтрашнего дня ты — в федеральном розыске. Скрываешься от следствия. Все твои адреса — мать, сестра, кореша — все известно, найдут тебя сразу. И вот тогда — конкретно пресс-хата и петушатник, это я тебе лично гарантирую… Это понятно?

Кирилл кивнул.

— Не слышу.

— Понятно.

Он еще некоторое время скептически разглядывал Кирилла, куря, щурясь на затяжках, бросил бычок под ноги, притоптав небрежно, и молча кивнул на дом. Кирилл без единой мысли поплелся за ним. Когда проходил мимо бокового зеркала джипа, там мелькнуло что-то, в первый момент не распознанное — но заставившее остановиться, сделать полшага назад и наклониться, вглядываясь внимательней. Лишь еще спустя пару секунд Кирилл понял, что смотрит на собственную рожу: широкую, круглую, с узенькими глазами, монголоидную какую-то — но утрированно-негритянского черно-лилового цвета. Подумал, что, наверное, примерно так это выглядит у вздутых месячных трупов, почти не идентифицируемых по чертам лица… Следак, щелкая замком, отпирал дом.

Снаружи бибикнуло. Важняк оторвался от лаптопа, быстро прошел к воротам и впустил на участок синюю пыльную «шаху». Из нее вылез бритоголовый парень в майке и спортивных штанах. Они поздоровались за руку, о чем-то негромко переговорили; Шалагин кивнул в сторону Кирилла, парень глянул без интереса. Было бритому лет тридцать, и вид он имел какой-то сонный.

Почти сразу следователь захлопнул ноутбук, погрузился в «Монтеро» и отчалил. Парень повалился на веранде в шезлонг и сосредоточился на телефонной игруле. У Кирилла сложилось впечатление, что, пройди он сейчас мимо него к калитке, бритый даже головы бы не поднял. Но пробовать Кирилл не стал.

Вернулся Шалагин часам к семи вечера. Посмотрел на Кирилла (пьющего за садовым столиком сооруженный без санкции и возражений надзирателя чай) с унылым раздражением человека, вынужденного заниматься неинтересным, неоплачиваемым и совершенно бессмысленным к тому же делом. Было похоже, что Кирилла следаку навязали — как самому Кириллу в четвертом-седьмом классах навязывали «летнюю практику» (не проведшему положенных часов на общественных работах не выдавался табель с оценками за год, и Кирилл с одноклассниками, вместо чтоб вольно гонять в футбик, выковыривали отвертками с корнем траву из щелей между плит школьного двора). Минут через пять он хмуро подошел, хмуро повозил пальцем по грязноватой скамеечке напротив Кирилла, кое-как ее отряхнул, с брезгливым видом сел и без предисловий осведомился:

— Кому ты стучал?

Кирилл смотрел на него, не понимая.

— Че, глухой? — взгляд в упор. — Кому стучал?

— Я?.. Гхы…

— Когда у Пенязя своего работал! — разозлился следак. — Ты стучал! Кому? Только не лепи мне опять горбатого к стенке — что просто так к Пенязю пришел. Пять, или сколько там, лет про него не вспоминал, а тут пришел. Кто тебя послал к нему?.. Долго молчать будешь?!!

— Никто меня, гхы, не посылал…

— Я что, дебил, по-твоему?! — заорал Шалагин. — На хера тогда Амаров тебе все рассказывал?! На хера светил тебе автосалон этот и сервис? И Радика до кучи показал… Он знал, что ты стучишь кому-то!

— Да не стучал я никому!..

— Так на хера тогда?!

Кирилл продолжал тупо на него таращиться, не имея понятия, что ответить… и вдруг ясно увидел себя, садящегося в «камаро», едва не давящего брошенную на сиденье мобилу, услышал глухую трель айфона в бардачке, испытал удивление, почему «генерал» не носит их с собой…

— Телефоны… — пробормотал он.

— Какие телефоны?!

— По-моему, его слушали через телефоны, мобилы. Он знал про это. Когда не хотел, чтоб они знали, — оставлял их где-нибудь… Гхы-гхы… Он это все не мне говорил. А тем, кто его слушал… Слив такой. А они сами не знали, что это слив…

Следак некоторое время ездил по нему вполне бессмысленным взглядом:

— Кто — они?

— Ну, те, кто его слушал…

— Кто?!

— Да я откуда знаю!.. Ему ж наверняка эти мобилы дарили. Как и тачки… Одна тачка точно была Райзмана…

— Неофициально, — сказал Шалагин. — Для общей эрудиции.

— На какую тему?

— Амаров. Он же Моталин.

Они внимательно смотрели друг на друга. Этот Лыткин из службы безопасности покойного «Финстроя» был круглоплеч, круглоголов, круглолиц — а кисти рук имел угловатые, с широкими квадратными ладонями и прямоугольными кончиками пальцев.

— Вы его пасли? — спросил Шалагин, не дождавшись ответа.

Лыткин моргнул круглыми совиными глазами:

— Райзман дал нам по нему команду где-то весной.

— Слушали? Постоянно?

Короткий кивок собеседника из-за отсутствия у того шеи был едва заметен.

— Через мобилу?

— Мужики из нашего банка — Райзман и прочие: он со многими же был знаком — надарили ему штук пять дико дорогих мобил. Все знали, что Моталин любит понтовые игрушки. Мы все эти телефоны слушали. Ты же в курсе, что на несколько метров даже выключенный…

— Ну понятно… И машины его через GPRS вели?

Лыткин снова чуть кивнул.

— А машины его жены? Они ж, наверное, все были с навигацией…

— У нас был доступ к операторам.

«Если Амаров знал про поисковики, — подумал важняк, — чего в тот день просто не воспользовался глушилкой? Как угонщики делают, если с ходу не могут в электронике разобраться: суешь звездюлину, в форме мобилы исполненную, в гнездо прикуривателя — и тачка пропадает с монитора службы слежения… Значит, он хотел, чтобы они знали про схему с „Брабусом“ — но чтоб думали, что он этого не хочет…»