Я кивнул.

Мы действительно оба это знали.

— Макс… — сказал Виталий.

— Не надо, — остановил я его. — Прежний прав.

— Их много, — помрачнел Виталий. — Слуг.

— Сколько? — спросил я.

Он ответил.

Иван ушёл. Как только он встал из-за стола, за ним подъехала машина.

А мы остались.

Виталий Антонович сидел и крутил в пальцах бокал. Потом поставил его, снял очки, протёр. Сказал:

— Макс, я тебе благодарен за предложение. Но у нас мало шансов.

— В одиночку у тебя вообще их нет, — ответил я.

— Макс, — старший поморщился. — Нет, мне приятно, что ты готов полезть в бой против полусотни Слуг. Значит, я не самый плохой человек, верно? Но у тебя есть родители. Дарина. Да и Милана, полагаю, расстроится.

— Чё ты меня хоронишь, а? — разозлился я. — Мы зачистили клинику!

— Нас сколько было? Шестеро. Слуг сколько было? Двое. Юра погиб. Мы разменялись один на двое.

— Юрия убил монстр, — сказал я упрямо. — Слуг мы уничтожили без потерь. И мы ещё осторожничали, жалели их… Теперь я не жалею. Они не люди, совсем. Они хуже даже Прежних.

— Они быстрые, ловкие, безжалостные. Обычные пули их толком не берут.

— У меня есть необычные, — признался я. — Я тут кое-что делал для Продавца, ты не в курсе…

— В курсе! Мы час с Иваном сидели. Он рассказал, — Виталий залпом допил остатки коньяка и отодвинул бокал. С сожалением пробормотал: — Хватит, вечер намечается сложный… Ты и впрямь был на Селене?

— Мы с Миланой были.

— Обалдеть, — вздохнул Виталий. — Ты мой первый знакомый космонавт… Макс, сколько у тебя патронов?

Я молчал. Пистолет с одним магазином забрали Слуги. Одна обойма и десяток патронов с дробью остались в Гнезде, в сумке вместе с сеткомётом.

— Меньше двух десятков…

— Вот!

— А что «вот»? — завёлся я. — Возьмём обычные, будем стрелять в головы.

— Макс, самому-то не смешно такое говорить? — огрызнулся Виталий. — Я пойду. Пойду умирать, я это понимаю, но я должен попробовать. Обвешусь магазинами, взрывчаткой… у меня есть. Ну не могу я не пойти, понимаешь? Не пойду — потом повешусь! Это шанс спасти моего сына!

— Он тебя и не помнит!

— Я его помню!

Вот что тут сказать?

Я понимал старшего. И что он неправ — тоже понимал. Но это ничего не меняло.

— Попробуем взять ещё боеприпасов, — предложил я. — И позовём наших.

— Двух дедов и старуху?

— Елена ещё сто очков тебе вперёд даст, — мрачно сказал я. — Деда Боря отвязный, мне кажется, ему и умирать не страшно. А Василий не такой уж и дед.

— Из него хреновый боец, — возразил Виталий. — Да и в городе его нет. Наших пацанов я не позову, даже не надейся. И в нашей тусовке нет других людей, кому я могу довериться.

— Лихачёв?

Виталий покачал головой:

— Первым делом подумал. Своих он не потащит, а если бы потащил — то не убивать, а арестовывать. В одиночку не пойдёт, скорее уж нас арестует. С самыми лучшими намерениями.

Я кивнул. Всё так. Сказал:

— Но… Елене я позвоню.

Старший кивнул. Я понял, что он смирился с моим участием.

— А деда Боря?

— Свяжусь…

Мы знали, где сегодня вечером соберутся Слуги. Мы знали, сколько их будет. Мы знали, когда начнётся их встреча.

И никаких колебаний, правильно ли будет уничтожить полсотни разумных гуманоидов у нас не было. Людьми мы их не считали, а они человеческие жизни не жалели.

Мы только не знали, как их убить.

— Встретимся здесь, — предложил я. — Ровно в шесть. Нормально?

Виталий кивнул. К нам подошла официантка, как-то боязливо оглядываясь, словно опасалась, что появится Иван.

Чем он её так напугал-то?

Ведь милейший человек. С виду.

— Закусочку к коньяку? — спросила она.

— Айгуль, забери бутылку, — ответил Виталий. — В холодильник только не надо ставить, не употребляют коньяк холодным. Мы поздно вечером вернёмся допивать. Надеюсь… На мой счёт запиши… нет, лучше, сейчас рассчитаюсь.

— Заплачено уже, — смущённо ответила официантка.

— Да? — поразился Виталий.

Айгуль задумалась.

— Заплачено. Да.

Виталий пожал плечами.

— Хорошо. Тогда кофе мне сделай. Двойной эспрессо.

Кафе потихоньку начало оживать. Выглянул, кивнул нам и исчез внутри повар. За крайний столик села случайная парочка, любуясь церковью.

— Я попробую добыть нормальные боеприпасы, — повторил я. — У тебя «макаров» найдётся? Мой… того.

— Найду, — ответил Виталий, не уточняя. — Ты патронов добудь, главное.

Я кивнул. Спросил:

— Слушай, ты когда-нибудь слышал про разноцветные кристаллики? Двух или трёх цветов?

— Все слышали, — хмыкнул Виталий. — Только я не видел. Думаешь, за такой Продавцы расщедрятся?

— Угу. Они с них балдеют, — уклончиво ответил я. — Ты всё-таки поспрашивай, старший. Вдруг есть у кого?

Виталий Антонович кивнул, и я встал из-за стола.

На церкви внезапно вновь зазвонили колокола, и я подумал, что счёл бы это хорошим знаком — если бы верил в Бога или хотя бы в приметы.

В Гнездо я вошёл без четверти два, после короткого и неутешительного визита в Комок.

Ещё метров за полста я почувствовал тихий рокот. Остановился, позвал. И, ощутив ответ, попросил: «Не сообщай обо мне». Гнездо согласилось. Право на уединение, хотя бы ментальное, Изменённые имели. Ну и я тоже.

Я вошёл — уже привычно, словно в свой подъезд.

Поискал взглядом стражу — у дверей никого не было.

Это ещё что такое!

Если бы я не слышал ровный голос Гнезда, точно бы испугался. Но и сейчас я принялся озираться, пытаясь понять, почему стража покинула пост.

— Же пошла руки помыть, — донеслось до меня.

Даже услышав голос, я не сразу заметил Наську. Она сидела в стороне, в горе подушек, соорудив из них подобие кресла, и что-то разглядывала. Я подошёл, глянул — она выбирала из двух книжек. Рядом с ней стояла моя сумка — ура!

— Руки помыть? — удивился я.

— Максим, ты прям такой наивный? — спросила Наська. — В туалет она пошла. Я подменяю.