— О чем он рассказывал?

— Да как‑то вроде обо всем сразу… Но в основном о своей работе. О бывшей работе, которую он потерял из‑за какого‑то конфликта с начальством. Я не помню, в чем там заключался конфликт… Ну понимаете, если я буду вникать в проблемы каждого посетителя, то мне тут уж не официанткой придется работать, а психологом. Я поняла только, что та работа была очень важна для него и вроде даже нравилась. И он говорил о том, что хотел бы найти что‑нибудь такое же. Для души, как он выразился. Но при этом рассказывал обо всем этом весело, без видимого сожаления. С шутками, прибаутками и тому подобным… Хотя, наверное, в нем говорил алкоголь…

Крячко разочарованно вздохнул.

— А я предупреждал, что этот допрос ничего вам не даст, — как бы между прочим напомнил Лозинский.

— Сиди и пей свой кофе с коньяком. Молча.

— Как скажете, Станислав…

Алябьев задержался на десять минут, и Гуров, недовольно нахмурившись, демонстративно постучал указательным пальцем по циферблату наручных часов. Рядом с раскрытым делом на столе сыщика сиротливо притулилась полупустая чашка с остывшим зеленым чаем.

— Прошу прощения, Лев Иванович! — Капитан переступил порог кабинета, взял стул и занял место напротив Гурова. В руках у него была синяя пластиковая папка с бумагами, которую он положил перед собой. — Пробки по всему городу. Я хотел вам позвонить, но у меня, как назло, сел мобильник. А еще эта жара сегодня…

— Что удалось нарыть, Рома? — предпочел сразу перейти к делу Лев.

— Да, честно говоря, ничего выдающегося, — поморщился Алябьев. — По ломбардам и скупкам я проехался. Оставил ориентировку. На сегодняшний день никто, хотя бы отдаленно похожий на наш фоторобот, к ним не обращался. По списку похищенного у Штурминой тоже ничего не всплыло…

— Ты оставил копии?

— Само собой. Вместе с фотороботом.

— Как с информаторами?

— Пока тоже ноль. Парень‑то наш, по всему видать, фигура залетная. Нигде пока не засветился. И с большой долей вероятности не засветится…

— Это ты сам к такому выводу пришел, капитан? — Гуров сделал глоток остывшего чая и тут же недовольно отставил чашку в сторону. — Или подсказал кто?

— Подсказали, Лев Иванович. Заварзин подсказал, один из информаторов. Он промышляет скупкой краденого на Кутузовском. Есть у него там небольшая конторка… Так вот он уверен, что гастролер наш в столице светиться не станет. Как он сказал, такие живут и работают сами по себе. «Один на льдине»… Это я вам сейчас Заварзина цитирую. На воровском жаргоне это означает…

— Я знаю, что это означает на их жаргоне, — перебил его Гуров. — Давай ближе к делу, Рома. Шансов, выходит, никаких?

— Ну почему никаких? — неопределенно повел плечами Алябьев. — Шансы всегда есть, Лев Иванович. И вам это известно не хуже меня. Но… Не стану скрывать, они минимальны. Заварзин пообещал мне, что и сам, и его люди поспрошают, поузнают… Если наш кадр хоть где‑нибудь наследил, они его срисуют и сообщат нам. И еще… — Он помолчал пару секунд, а затем легонько двинул свою синюю пластиковую папку в направлении Гурова. — Я опять покопался немного в архиве и даже созвонился с нашими коллегами из других городов, в которых «работал» наш «дамский угодник»… Хотел узнать, не было ли у них хоть каких‑то зацепок по краденому. Ведь в других городах он наверняка тоже брал из квартир не только наличность, но и драгоценности…

— Наверняка, — согласился Лев. — И что же?

— Можете ознакомиться сами, Лев Иванович, — кивнул на папку Алябьев, — я все старательно задокументировал. Но если в двух словах, то… Вы, кстати, были абсолютно правы, когда мы последний раз разговаривали с вами по телефону. Каждый раз жертвы описывают его совершенно по‑другому. Невероятно, но факт, товарищ полковник.

— Я тебе верю, — с некоторой долей грусти усмехнулся Гуров.

— Но как такое может быть? — продолжал удивляться капитан. — Ведь речь идет не о банальном гоп‑стопе в темном переулке. Они проводили с ним ночь. Нос к носу, можно сказать… Вы уж извините меня за такое сравнение.

— Ну что сказать… — Лев раскрыл папку и взял из нее верхний лист. Быстро пробежался глазами по тексту. Покачал головой. — Наш «дамский угодник» — определенно мастер своего дела. Ну а что насчет ценностей? Ты, кажется, с этого начал, капитан.

— Да… Прошу прощения, товарищ полковник, — подобрался Алябьев. — Там тоже есть информация на этот счет. На последней или предпоследней странице… Удивительное дело, Лев Иванович, за все то время, что наш кадр работает, он засветился на краденом лишь однажды. В позапрошлом году, в Ялте. Видимо, что‑то пошло не так, и ему срочно понадобились деньги. И то… Как засветился? Засветилась вещь, которая на тот момент была в розыске по одному из его дел. Золотой браслет. Он сбагрил его за полцены одному из ювелиров. Но… — Капитан поднял вверх указательный палец. — Никогда не догадаетесь, что случилось, Лев Иванович…

— Ну почему же не догадаюсь? — откликнулся Гуров, не отрываясь от изучения документов и не поднимая головы. — Готов поспорить, что ювелир тоже не сумел его описать. Верно? Ты об этом, Рома?

— Да. Об этом… — Казалось, Алябьев был до крайности разочарован такой прозорливостью полковника. Он даже тяжело вздохнул при этом и слегка переменил позу. Старенький стул жалобно скрипнул под ним. — Все, что ювелир смог запомнить, так это то, что у парня был нос заклеен пластырем. Поперек переносицы.

— Пластырь поперек переносицы? — поднял голову Лев, отрываясь от чтения листков.

— Да.

— Отвлекающий элемент…

— Что? — не понял Алябьев, но Лев только небрежно отмахнулся:

— Ничего. А как насчет документов?

— Конечно, он их предъявил. Но поддельные. Зацепка ни к чему не привела. Очередной тупик, короче… — Капитан замолчал, ожидая какой‑то реакции от старшего по званию, но ее не последовало. Гуров продолжал молча и сосредоточенно изучать документы. Алябьев пожал плечами, поднялся и, отойдя от стола, остановился на фоне окна. — Такие вот дела, Лев Иванович… Что посоветуете? В каком направлении двигаться дальше? Будем надеяться на информаторов?

И вновь полковник ответил не сразу. Просмотрел последний лист, закрыв папку, сдвинул ее на край стола и только тогда заговорил:

— Не только. На вокзалах и в аэропортах есть фотороботы?

— Так точно.

— А с первой потерпевшей в Москве пообщался?

— Нет, — вынужден был признать Алябьев, — не успел, товарищ полковник. К ней ездил Конев. Снял показания. Протокол допроса до сих пор у него. Если хотите, я сейчас разыщу его… — Он выудил из кармана мобильник, вспомнил, что тот разряжен, чертыхнулся. — Разрешите воспользоваться вашим телефоном, Лев Иванович…