Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я успеваю выхватить вакидзаси той стороны, который достался мне в комплекте с огнестрельным оружием. Левой рукой, не опуская ствол.
Я стреляю Даниилу в грудь. Он тоже стреляет. Мне везёт: пуля задевает материал формы, и уходит в стену пещеры.
Моя пуля достигает цели. В центре его грудины появляется тёмное пятнышко.
Словно этого мало, я отправляю в полёт вакидзаси, с энергией электромагнитной катапульты на авианосце.
Кинжал по рукоятку вонзается ему в лоб, пробивая кость.
Даниил удивлённо поднимает глаза. Зрачки комично сводятся, фокусируясь на вакидзаси.
Алина кидается вперёд. У неё в руках клинок. «И откуда взялся?» — успеваю удивиться я.
Она режет ему горло. Клинок упирается в позвоночник.
Даниил умудряется схватить её. Он швыряет Алину к стене пещеры. Удивительно, что у него осталось столько сил: его кровь тёмной лужей растекается по жадному грунту на полу пещеры, который не успевает её впитывать.
Даниил падает.
Я игнорирую его. Бегу в ту сторону, куда он швырнул Алину.
Она серьёзно не пострадала. Понимаю это сразу, добежав.
Меня отпускает.
— Не всё… — выдыхает она, справившись со спазмами в ушибленной груди, — смотри…
И я оглядываюсь.
Даниил встаёт. Морщится, глядя на залитый кровью камуфляж. Расстёгивает одежду, снимает её, швыряет себе под ноги.
— Серёга, Серёга… — его голос подчёркнуто спокоен. И это пробирает до кости, — неужели ты думал, что всё так просто?
И в какой-то момент я вдруг понимаю весь его замысел.
Вижу своё место у основания огромного валуна, в том конце пещеры, где когда-то открылся проход. Оно оставалось свободным всё это время. А я не обратил на него должного внимания.
Это должно было быть так: я и животные умираем медленной, суровой смертью. Гибнет дерево, дающее жизнь этому странному миру. Умираю я. В последний момент я, конечно же, отчаянно рвусь домой — и у меня получается прорвать границу. Потому что странный древний дух, который вошёл в меня, когда я оказался здесь — он был заперт во мне. Пойман в ловушку.
С той стороны меня встречают погибшие под камнями у основания замка. Лев, Миша, Ваня… они всё ещё там. Всё ещё мучатся! Я это чувствую необыкновенно отчётливо.
Даниил (у него много имён, и Даниил — не настоящее) ухмыляется, делая шаг по направлению ко мне.
Странно, но в этот момент ко мне возвращается способность холодного рассудка.
Я гляжу на Алину, стараясь взглядом передать то, что я задумал. Кажется, она понимает.
Я бегу туда, где должна была быть моя могила.
Даниил оказывается рядом. Быстро. Очень быстро! Не знал, что он так может. Но принципиально это ни на что не влияет.
Я стою на краю ямы.
— Рад, что ты принял неизбежное, — говорит он, — постараюсь, чтобы это не затянулось слишком на долго, — в его голосе слышится искренняя жалость и даже симпатия.
Я прыгаю в яму.
— Вот даже как? — удивляется он, — что ж…
Он подходит к валуну и наваливается на него плечом.
Я вижу, как вздуваются вены на его шее. Те самые, которые только что были рассечены и фонтанировали свежей кровью.
Он двигает огромный валун с поразительной лёгкостью. И вот камень балансирует на краю ямы.
И ровно в этот момент во лбу Даниила возникает огромная дыра. Кровавые брызги. Грохот.
Но я уже выпрыгнул из ямы.
Рана начинает затягиваться прямо у меня на глазах — но слишком медленно.
Пользуясь заминкой, я скидываю Даниила в яму. Потом напрягаюсь, и довершаю начатое им: с грохотом камень становится на место, погребая под собой хозяина этого мира.
Остановить взрыв было очень сложно. Устройство было хорошо защищено. Должно быть, Даниил был настоящим параноиком, если думал, что кто-то попытается сорвать его операцию, забравшись внутрь грандиозного дерева, куда был закрыт доступ обычным людям этого мира.
Впрочем, он ведь опасался духа того шамана, которого он загубил. И который, почти наверняка, был во мне.
Да, грань между безумием и разумной предусмотрительностью в этом мире была безнадёжно размыта…
Действовать приходилось обезьяньими пальцами. Посмотреть со стороны — то вроде бы не так уж они уступают человеческим. Но это только если не пытаться ими пользоваться.
А у меня не было другого выхода: сами мы никак не успевали подняться достаточно быстро. Да что там: даже с обезьяньей помощью я успел буквально в последний момент.
Что было бы, если бы диверсия удалась — я старался не думать. Но, вероятнее всего, мы бы остались заперты в умирающем мире с местным аналогом сумасшедшего божества навечно.
Но я успел.
— Ну что там? — тревожно спросила меня Алина, когда я отпустил животных и полностью вернулся в себя.
— Нормально. Мы успели.
— Он пришёл в себя, — сказала она, указывая вглубь пещеры. Я и сам слышал ощутимые толчки, которые сотрясали огромный камень над ямой, в которую мы заперли Даниила, — мне кажется он может освободиться. Вопрос времени.
— Значит надо спешить, — ответил я, поднимаясь.
— Есть план?
— В первом приближении, — честно ответил я, — но да. Есть.
Неожиданно для меня, она вдруг прижалась ко мне. И, глядя в глаза, поцеловала. Не символически, нет — по-настоящему, глубоко, с чувством.
Я ощутил, как отзывается моё тело.
— Надо спешить… — повторил я, с трудом отрываясь от неё.
Близости хотелось невероятно. И, похоже, она ощущала то же самое. Что это — реакция на пережитое? Или что-то большее?
Как бы то ни было, мы не могли позволить себе сейчас то, ради чего, как казалось в тот момент, были рождены.
— Куда мы? — спросила она.
— Для начала — туда, — я указал на дерево, всё ещё нависающее над нашими головами, — надо забрать машину. Пешком будет куда сложнее.
— Что ж. Пойдём.
Подъём занял несколько часов. Когда мы прибыли на место, солнце уже клонилось к закату.
У автомобиля не было замка; бытового воровства в этом мире, практически, не было. А осваивать захваченные трофеи замок бы никак не помешал.
Я завёл двигатель, включил фары, и, развернувшись, поехал вниз, по той же дороге, по которой мы попали сюда.
Сначала мы ехали в молчании. Потом Алина, спросив меня взглядом, включила радио и покрутила ручку настройки.
Пару раз мы наткнулись на новости, раза три — на пафосные мелодии этой стороны. И вот, из динамиков полилась совсем другая музыка. Девушка пела на английском: